"Николай Александров. Севастопольский бронепоезд" - читать интересную книгу автора

друге. Нет, не предателем, а героем погиб черноморский матрос Эмиль
Панченко! [21]
Собрав остаток сил, в едином порыве поднялись краснофлотцы. Бросились
на своих палачей - безоружные, ослабевшие от ран и пыток. Гитлеровцы
повалили их, скрутили руки и одного за другим стали сбрасывать в глубокий
колодец.
Спасся только один - радист Анатолий Еремин. Спасся чудом: падая,
зацепился одеждой за крюк на лестнице, что вилась по стенам колодца. Придя в
себя, выполз на переходную площадку, а затем спустился вниз. Цементный пол
колодца был залит кровью. Здесь лежали изуродованные тела артиллеристов.
К счастью, взрывом не засыпало тоннель. По темному лабиринту радист
добрел до командного пункта батареи - на берег моря. Ночью приполз к своим.
Он-то и рассказал друзьям о героической гибели оставшихся на батарее
моряков.
В окопе стало тесно: здесь собрался почти весь взвод. Бойцы молча
слушали Мозжухина. Лица ребят потемнели от гнева. Смотрю на их руки: пальцы,
стиснувшие винтовки, побелели в суставах. Сунулся бы сейчас враг - познал бы
всю силу матросской ярости, всю крепость матросского штыка!
Уходя, Саша Мозжухин сказал, что теперь будем видеться часто: он
назначен в полковую разведку. Завидую ему: кто из нас в юности не мечтал
стать разведчиком.


Глава II. Ночной взрыв

Вечером заглянул в окоп к парторгу роты Александру Бахиреву. Когда-то
тоже служили вместе. Широкоплечий крепыш, он славился своей богатырской
силой. У нас на батарее не было равных ему в вольной борьбе. В окопе сидели
коммунисты. Беседовали о текущих делах, о том, как работать с бойцами нового
пополнения. Я осмотрел окоп. Глубокий, просторный, он был прикрыт накатом и
походил на добротную землянку.
- А вы капитально устроились, - не удержался я. - Эка какие хоромы
отгрохали.
- Нельзя иначе, - весело отозвался Бахирев. - Зимовать здесь
собираемся. Слово дали: ни клочка земли [22] больше не отдадим фашистам.
Верно говорю? - обратился он к друзьям
- Верно!
- Хватит, наотступались!
- Надоело пятиться!
Когда мы остались одни, Бахирев потребовал:
- Ну, выкладывай новости. По глазам вижу: не случайно зашел.
Пересказал ему все, что слышал от Мозжухина. Волнение мешало говорить.
Бахирев тоже еле сдерживал себя. Перебивал, хотел знать все, до мельчайших
подробностей.
Разговор прервал связной: нас вызывал командир роты.
Мы направились по траншее к командирской землянке. Вечер был тихий, и
лишь вспышки ракет над передним краем напоминали о близости врага.
Початкину сегодня присвоили звание старшего лейтенанта, и весь день у
него было приподнятое настроение. Но сейчас командир хмурился.
- Тобой, Александров, полковник интересуется. Чую, неспроста. На всякий