"Вильям Александров. Заповедник " - читать интересную книгу автора

пряжками, желтой подошвой.
- Виталию как раз по ноге, - сказала она, любуясь туфлями. - Он давно
мечтал о таких.
- Ничего, - сказал он, глядя с неприязнью на туфли. Они раздражали его
своим лоснящимся самодовольством. Он лежал после приступа, и все его
раздражало.
- Ты купила?
- Да нет еще, - она как-то замялась. - Тут женщина принесла. Просит
дорого - пятьдесят рублей, а у нас всех денег тридцать пять...
- Что ж я могу сделать... - он не смотрел на нее, глядел в окно, туда,
где за дальними облаками угадывались горы.
- Жаль, - вздохнула она. - Оки так ему нравятся...
Она еще раз полюбовалась туфлями и вышла, тихо притворив дверь.
А он повернулся к стене и стал смотреть в угол, где стояла под чехлом
его последняя, еще не принятая работа - "Водопад", любимое и, пожалуй, самое
трудное детище...
- ...Дядя Саша, Вам плохо? - услышал он голос Джуры, долетавший
откуда-то издалека и звучавший приглушенно, словно пробивался сквозь густые
заросли.
Он сделал над собой усилие, оттеснил пелену, застилавшую глаза, и
увидел: Джура стоит рядом, дергает его за рукав, смотрит на него испуганно и
жалостно. Лицо мальчика как-то странно искривилось. Берестов провел пальцами
по стриженой голове и постарался улыбнуться.
- Ничего... Уже проходит.
Он медленно и глубоко вобрал в себя воздух, так же медленно выдохнул,
потом еще и еще...
Отступала тошнота.
- Ну вот, - сказал Берестов, - видишь, какое дело... - Он посмотрел
вверх, туда, куда уходила тропа, откуда сбежал к нему Джура. - Придется
потихоньку идти, помедленней, ладно?
- Ладно, - поспешно, с готовностью закивал Джура, и, глядя в его широко
раскрытые испуганные глаза, Берестов понял, что вид у него, должно быть,
неважный. И чтобы не видеть этих тоскливо-жалостных глаз, он встал, оперся
рукой о плечо мальчика.
Они пошли теперь вместе, и Джура повел его не по прямой тропе, а в
обход, так что крутизна почти не ощущалась, и постепенно сердце успокоилось,
но время от времени он ловил на себе тревожный, исподтишка, взгляд мальчика.
Джура подвел его к огромному, в два человеческих роста, валуну. Он был
не закругленный, как все остальные, а угловатый, отдаленно напоминающий куб
неправильной формы. Вверху он раздваивался, словно дерево, расщепленное
молнией, - края были подняты, а посредине видна была расщелина. Они обошли
камень Вокруг, и с северной стороны, где валун потемнел и оброс мхом, они
увидели, что он совсем плоский, как будто срезали его когда-то гигантским
ножом.
- Вот, смотрите! - Джура залез на выступ, протянул руку и стал
показывать на что-то, находящееся на плоской поверхности камня чуть выше
головы Берестова.
Скачала Берестов ничего не мог разглядеть. Он видел только, что здесь
камень отчищен от мха и глины, видел выщербленную поверхность, потемневшую
от времени, - больше ничего. Но потом, когда он пригляделся, заслонившись