"Юз Алешковский. Чаинки" - читать интересную книгу автора

прогрессия. Органы партийные грозно погрозили указательным пальцем половым
органам своего же народа и сказали драконовски твердое НЕТ сексу
безответственно воспроизводительному. Лучше уж ограничить родительские
аппетиты, подумала партия, чем отныкивать у России жизненные пространства до
того, как ее окончательно парализовали перестроечники всех блатных мастей.
Результат суровой демографической политики? Пожалуйста. За полтора
месяца лично мы с Ирой встретили в многомиллионных толпах взрослых людей не
больше двух дюжин беременных дам. Очень редки в парках и на бульварах
молодые мамы с колясками, под которые то и дело попадают старушки у нас в
Кромвеле. А с единственным ребенком в молодой семье носятся в Китае, как с
описанной торбой. Если бы доктору Споку пришлось понаблюдать, как мне, за
беспределом поведения нескольких везунчиков зачатия и рождения, то он
начисто отрекся бы от своих небезвредных максим сверхлиберального воспитания
детей. Он спешно начал бы рекламировать по ящику эластичные мужские ремни с
колючими шипами, обмазанными либо горчицей, либо бромом. На чем мы
остановились, когда меня снова занесло? Ага!... Милые девушки подали нам
толщенные меню.
Полистали мы с Ирой эти фолианты и со спокойствием души, часто
вызываемым полнейшим незнанием языка, переложили выбор блюд на плечи Сэнди.
Вот чем попотчевали нас наши опекунши. На закусь - длинноногие такие
тоненькие грибы с луком пореем, киндзой, тоннами, надо сказать, поглощаемой
в Китае, уложенные штабелечком и слегка подправленные горчичным маслом. Тут
я глотнул виски из фляги, подаренной мне Романом Самоваровым, директором
ресторана "Каплан". В самый раз пошли дольки бамбука под соусом из креветок.
Затем был ударчик по печени маринованно-жареным поросем, скорей всего изящно
нарезанным опасной и очень острой бритвой. Все это было смягчено нежнейшими,
кружевными какими-то хрящиками, тоже политыми душу ублажающим соусом. Я, не
стесняясь своего невежества, стал задавать нашим дамам всякие поварские
вопросы, ибо давно уже мечтаю заняться регулярным стряпаньем китайской
жратвы. Хрящики оказались нисколько не пахнущими лавандовым мылом кучерявыми
веточками свежей морской мочалки - той, которой, помнится, торговали на
Трубном абхазы и грузины - владельцы плодов Черного моря. Если хрящики
посильней подварить, подумал я, и потом смешать с дошедшей до ручки телячьей
ножкой, то это был бы прекрасный диетический хаш для снятия ужасной
похмелюги и начала новой, более суровой и трезвой жизни. Горячие закуски:
сельдерей с бобами, пересыпанными дольками чеснока, под джинджер-соусом и
филейные кусочки курицы. Грибы с густой подливкой из черной фасоли и
какой-то зелени. Затем - шпинат с кончиками стебельков, которые я по наивной
своей глупости всегда вышвыривал в мусор. Вкус этих тающих на губах
стебельков так же неописуем, как некогда вкус горячих поцелуев в холодрыжном
подъезде. Лопать мы с Ирой, по-китайски сдержанно и неторопливо, еще не
научились. Да и от палочек сводило пальцы. Поэтому мы вынуждены были, подняв
руки, взмолиться помиловать нас - спасти от коронных блюд этого скромного,
ничего-себе, елки-палки, ужина, уже торжественно дымившихся на подсобном
столике. О"кей, никаких проблем. Коронные блюда мгновенно были упакованы
девушками в коробочки и мешочки. Вэри гуд, есть о чем помечтать, борясь
ночью с разницей во времени! Я попытался расплатиться - куда там! Вэнди
крайне неодобрительно посмотрела на меня. Это был взгляд секрета
парторганизации кафедры, каковым она и являлась, брошенный на несмышленого
провинциала, кандидата в члены партии. Счет, как я понял, был на удивление