"Юз Алешковский. Чаинки" - читать интересную книгу автора

стрельбы, ударов кулаками ментов в "бубны", то есть в лица зеков, от
актерских спастись реплик, стрельбы и музыки - было таким мое желание
страстным, верней, таким молитвенным, что задремал. Уверовав в силу
автогипноза, уже не был беспомощной жертвой проклятых грохочущих ящиков.
Ничего... ничего, дремотно мечталось мне, скоро до боссов китайского
автобусного бизнеса дойдет, что надо бы и на земле выдавать пассажирам
вшивенькие наушники, как это делается в небесах и на море.
К слову говоря, в Китае много чего предстоит сделать не только для
развития высокоприбыльного туризма, но и для сравнительно комфортной жизни
самих китайцев. Проблем в огромной стране и у самого многочисленного народа
в мире, как я вскоре понял, навалом. Демография, экология, развитие
экономики и сельского хозяйства, оборотная сторона высоких темпов роста,
регионализм, нацменьшинства, Тибет, борьба с коррупцией, преступностью и
наркоманией и так далее. Ни в одну из этих проблем, естественно, еще не
успел вникнуть. Ведь взгляд туриста - обычно взгляд торопливый, жадный, а
оттого поверхностный и слегка праздный, хотя весьма полезный как раз в силу
своей поверхностности. Взгляд, брошенный с птичьего полета даже старым гусем
с рюкзаком за порядком потрепанными крыльями, способен выхватить то, что
сделается объектом пристального интереса и глубокой сердечной привязанности.
Зачастую именно он, этот взгляд, становится папашей мечты о более вдумчивом
знакомстве с разными городами, с глухими провинциями, с культурой и бытом
стран и народов. Между прочим, нескованность, скажем, социологическими и
политологическими задачами, то есть незашоренность глаз, буквально с первых
же дней пребывания в Китае дала мне возможность учуять да и увидеть массу
доказательств того, что начисто отсутствует в атмосфере энергичной здешней
житухи, - отвратный душок всенародного депрессивного состояния. Душок этот,
не переставая, изводил меня в одной стране, в России. Лично я, исходя из
причин, вызывающих это состояние, верней, массовое заболевание, называю его
красной депресней.
Поверьте, просто невозможно было не учуять, что китайцы порядком
психически превозмогли за двадцать лет действенной ихней, а не сюрреально
криминальной и туфтовой перестройки, как в России, память о лишениях и
кровопролитиях, на которые обрек их Мао. Он ведь был типичным
фюрером-утопистом, экстремистом и безответственным экспериментатором, как,
впрочем, все бесноватые революционеры, дорвавшиеся до рулей власти. Ну а
разве нормальное настроение жизни - жизни необыкновенно трудной, но полной
реальных надежд - это не главное в Китае, думалось мне не раз, разве это не
залог того, что почти полтора миллиарда китайцев утверждают основы новой
социальной и духовной жизни, несмотря на отсутствие в стране высоких,
удобных для комфортной жизни граждан стандартов, скажем, шведской демократии
и по-американски шустрой бюрократии, несмотря на необычайную задымленность
воздуха, загрязненность рек, перенаселенность и прочие сложные дела. Кстати,
если бы я сравнивал увиденное в Китае с положением дел не в России,
как-никак некогда взявшей с собой Китай по одному уголовно-политическому
преступлению против собственных народов, их культуры и исторической памяти,
а, к примеру, с положением дел в той же Швеции или в Америке, то не дух у
меня захватывало бы от искреннего восхищения перед успехами китайцев, а
приуныл бы я и, возможно, трудно было бы мне поверить, что и горы они
своротят, и разные со временем разберут завалы, и залижут ужасные раны, и
пахать будут с утра до ночи в мелких бизнесах, на полях и на бесчисленных