"Наталья Александрова. Три мужа и ротвейлер" - читать интересную книгу автора

телефон. Я, все так же не поднимая глаз и стараясь слиться с окружающим
пейзажем, прибавила шагу. До края парка оставалось уже несколько метров,
когда я услышала сзади топот бегущего человека. Не тратя времени на
раздумья, я тоже побежала. Гораций воспринял это как очередное
доказательство моего очевидного помешательства, но смирился с неизбежным и
побежал рядом. На выходе я увидела автобус, который отъезжал уже от
остановки, закрывая двери. Совершив немыслимое, я влетела в него и втащила
несчастного запыхавшегося Горация. Двери захлопнулись, автобус тронулся, и
буквально через секунду на остановку выбежал блондин в плаще. Он расстроенно
покрутил головой, а я на всякий случай отвернулась от окна.
Мы с Горацием проехали три остановки, а потом пересели на другой
маршрут и подъехали к своему дому совершенно с другой стороны. Мне было
страшно, я знала, что в Сосновку теперь - ни ногой, и бедному Горацию
придется довольствоваться прогулками во дворе.
Войдя в подъезд, мы на несколько секунд задержались у почтовых ящиков.
Мне писем никто не пишет, но Валентину Сергеевичу иногда приходит кое-что по
старой памяти - открытки, уведомления, кроме того, он выписывал газеты, и
срок еще не кончился. Так вот, пока я ковырялась, открывая замок, открылась
дверь подъезда и вошла - кто бы вы думали? Та самая женщина, которую я
видела в Сосновке и посчитала убитой. Собственно, лица-то я и сейчас не
разглядела - оно было закрыто волосами, да и лестница наша довольно плохо
освещена. Но пальто, то самое, голландское, с седоватым ворсом, и аккуратно
уложенные рыжеватые волосы...
Очевидно, у меня было такое лицо, какое бывает у лордов в шотландских
замках, когда они вместо любимой жены вдруг обнаруживают в собственной
постели привидение двоюродной бабушки в чепчике и папильотках. Я поскорее
отвернулась к стене, чтобы женщина не заметила моего перепуганного лица.
Значит, вот как. Значит, пока мы в кустах боролись с Горацием, дама спокойно
встала и ушла. Те двое на мотороллере собирали себе листики - работа у них
такая, а я навыдумывала черт те что, хорошо, что ни с кем не поделилась, вот
была бы потеха.
И как могло мне прийти в голову такое безобразие - про убийство?
Женщина сидела неестественно неподвижно, так, может, у нее привычка такая.
Может, она медитацией занимается, для того и ходит одна в отдаленный район
парка, чтобы никто не мешал.
Гораций уже стоял у лифта и посматривал на меня выжидающе: поехали,
мол, скорее, я от тебя сегодня и так уже утомился.
Я поднялась к себе на четвертый этаж в растрепанных чувствах, полезла
за ключами, а тут как раз на площадку с мусорным ведром вышла Раиса
Кузьминична.
Наш дом, вернее, дом Валентина Сергеевича, в последнее время облюбовали
богатые люди. Дом достаточно приличный, строился еще в такое время, когда
люди умели работать и боялись жульничать. Планировка квартир - хорошая,
потолки высокие, рядом - чудный парк. И хоть дом раньше считался
"профессорским", то есть жила в нем преимущественно научная и творческая
интеллигенция, но со временем выросли дети, кто-то разменялся, так что
теперь многие обитатели дома легко согласились выехать в другие квартиры.
Приходили и ко мне по поводу обмена, но об этом после.
А Раисе Кузьминичне повезло. Сын у нее неожиданно разбогател и вместо
того, чтобы выезжать из дома, где они прожили много лет, он купил еще