"Наталья Александрова. Рагу из любимого дядюшки " - читать интересную книгу автора

помню. Но когда мне исполнилось двенадцать лет, мать вышла замуж. Не скажу,
чтобы отчим сразу пришелся мне по нраву, но у мамы был замечательный
характер, она всегда умела сгладить все острые углы и нас примирить. Надо
отдать должное дяде Володе, как я его тогда называла, он никогда не был со
мной груб и не лез в мое воспитание, предпочитая, чтобы этим занималась
мама, а она как-то все успевала - и дом вести, и за мной присматривать, и с
мужем у нее были отличные отношения.
Я окончила школу, потом институт, нашла работу в одной не слишком
престижной фирме, но пока решила оглядеться. Этого жизнь мне не позволила,
потому что мама тяжело заболела. Она болела больше года, и весь этот кошмар
я вынесла на своих плечах. У нас с ней совсем не было родственников. То есть
у нее-то был муж... Но за время болезни они отстранились друг от друга.
Конечно, он много работал и зарабатывал хорошие деньги, которые все уходили
на мамино лечение, но в самые страшные минуты я была с ней наедине.
Все кончилось, маму похоронили, но горе нас с отчимом не сблизило. У
меня наступила сильная депрессия. От пустоты в душе хотелось повеситься. В
последние дни я находилась в ужасном напряжении, и теперь наступила
разрядка. Незачем упоминать, что отчим и не пытался мне помочь, я мало его
интересовала. Допускаю, что он тоже горевал по маме, ведь они прожили вместе
без малого двенадцать лет, но он не был с ней до конца и не видел, как долго
и мучительно она умирала...
Я валялась на диване, неприбранная, в старых джинсах и свитере,
связанном еще мамой давным-давно. В квартире стоял жуткий холод - в декабре
у нас, как правило, перебои с отоплением. Опять-таки допускаю, что смотреть
тогда на меня было не очень-то приятно. И все же я не заслужила тех слов,
которые Владимир Николаевич сказал мне как-то утром, когда мы столкнулись с
ним в прихожей. Он торопился на работу, искал какие-то бумаги, нервничал, а
тут я попалась на дороге - нечесаная, опухшая со сна, в старом заношенном
халате... Он поглядел искоса, бросил вполголоса несколько презрительных слов
и ушел на целый день.
Сейчас, когда после того инцидента прошел почти год, я и то вздрагиваю,
вспоминая подробности. Владимир Николаевич - с тех пор я называла его только
по имени-отчеству и на "вы", "дядя Володя" остался в прошлом - рисковал,
вернувшись домой, застать мой хладный труп - в тот день я очень близка была
к самоубийству. Но, видно, не пришло еще время.
Как ни странно, этот случай повлиял на меня благотворно. Я
встряхнулась, сделала в квартире генеральную уборку и сходила в
парикмахерскую, после чего вплотную занялась поисками работы, потому что
среди всех слов, сказанных отчимом, присутствовало слово "дармоедка". Тут я
признала его правоту - с какой стати ему меня кормить? Мы друг другу никто,
я не инвалид, нужно рассчитывать только на собственные силы. Выглядела я
после пережитого не блестяще, очень похудела, одежда висела на мне мешком, и
все работодатели смотрели на меня с подозрением. Пришлось браться за
случайную халтуру, запихнув диплом подальше в ящик стола.
Работала я кассиршей в платной зубной поликлинике, рекламным агентом,
даже продавщицей в парфюмерном магазине. Во всех местах удавалось
продержаться всего несколько месяцев, после чего меня увольняли без
объяснения причин, а я оставляла очередную работу без малейшего сожаления. С
отчимом мы почти не разговаривали, только приветствовали друг друга без
всякой сердечности, сталкиваясь на кухне. Что он ел - понятия не имею,