"Наталья Александрова. Рагу из любимого дядюшки " - читать интересную книгу автора

бубнила тетя Дуня, - обе вы чокнутые, как я погляжу!
- Яблоко от яблоньки... - прошептала я, заглядывая в щелку.
Кот мягко спрыгнул со шкафа и крадучись приблизился к раскрытой сумке.
Он тронул ее лапой, потом осторожно просунул голову внутрь, после чего
скрылся в сумке весь, из нее торчал только пышный черный хвост. Кот
повозился немного внутри сумки, потом развернулся поудобнее, теперь наружу
торчала голова. Я тихонько подошла и присела рядом. Усы все еще пушились, и
глаза сердито сверкали, но в целом Багратион выглядел не очень страшным. Я
протянула руку и почесала его за ушами.
- Проживем как-нибудь, да? Только ты будь умницей. - И тут же
застегнула сумку, так чтобы виднелась только морда.
- Ну дела-а! - Тетя Дуня посмотрела на меня с большим уважением.
Мы простились весьма дружески.
Пока ехали, Багратион вел себя прилично, только слегка волновался в
метро. По дороге я обдумывала, как нас примут Владимир Николаевич и его
швабра. По всему выходило, что примут они нас плохо. Почему-то эта мысль не
испугала меня, а, наоборот, придала бодрости.
Все же я немного трусила, а вернее, очень устала за сегодняшний длинный
день и хотела было незаметно пронести кота в комнату, но, пока вешала
куртку, Маргарита приперлась в прихожую и споткнулась о сумку с Багратионом.
Просто какая-то удивительная способность у этой женщины оказываться в
неудобное время в неудобном месте!
Кот не издал ни крика, ни мява, но сильно заскребся когтями и попытался
вылезти наружу. Увидев черную разбойничью морду, Маргарита взвизгнула и
прижала руки к обширному бюсту. Этим она хотела, очевидно, сказать, что ей
стало плохо с сердцем. Я подхватила сумку и поскорее ретировалась в свою
комнату.
Багратион вылез наружу и стал осматриваться на новом месте. Сначала он
внимательно оглядел комнату и потерся о кресло. Потом распластался на ковре
и пополз к письменному столу, вскочил на стул, потом на стол, сбил лапой
стаканчик с карандашами и внимательно обнюхал мамину фотографию, стоявшую на
столе в деревянной рамке.
- Это не трогай! - строго сказала я, и Багратион понял, потому что
потерял интерес к фотографии, спрыгнул со стола на диван и с изумлением
уставился на-большую игрушечную собаку, которая валялась там по старой
привычке.
Багратион недоверчиво тронул барбоса лапой. Поскольку тот никак не
отреагировал, кот пнул его сильнее, как бы проверяя на прочность. Пес
повалился на спину, Багратион прыгнул на него, ухватил зубами за то место,
где у живых собак полагается быть сонной артерии, и попытался придушить.
Хоть и жалко было мне свою старую игрушку, но охотящийся кот выглядел так
уморительно, что я засмеялась. И тут же замолчала, удивившись, как странно
звучит мой смех в пустой комнате. То есть не странно, а просто непривычно. И
я вдруг поняла, что очень давно не смеялась, с того самого страшного дня в
моей жизни, когда больше года назад меня вызвали в участковую поликлинику и
сообщили про мамину болезнь. А после маминой смерти в течение года я почти
не улыбалась, не напевала бессознательно что-нибудь веселое, не покупала
яркую одежду, мне не хотелось прокатиться на детском каточке по пути на
работу или перепрыгнуть через лужу, вместо того чтобы ее обойти. Я подсела
на диван к коту и отобрала у него ни в чем не повинного барбоса.