"Наталья Александрова. Рагу из любимого дядюшки " - читать интересную книгу автора Шторм страшно зарычал и рванулся вперед с такой силой, что могучий
Парфеныч едва устоял на ногах. Багратион изогнулся, сгорбил спину и взглянул на кавказца с таким выражением на морде, как будто только сейчас заметил его. "Это еще что за шавка? - говорил его взгляд. - Она о себе слишком много вообразила! Конечно, если собака будет знать свое место, я ее, так и быть, не трону!" Несколько бесконечно долгих секунд звери играли в гляделки, и вдруг Шторм потупился и смущенно спрятал морду между лапами. Багратион удовлетворенно мурлыкнул, принял прежнюю расслабленную позу и продолжил прерванное умывание. - Да... это... однако... - растерянно проговорил Парфеныч и наконец махнул рукой: - Испортили мне собаку... а ведь настоящий охранный пес был, натуральный зверь... Я поняла, что могу быть спокойна за свое сокровище, никто его не тронет. Сердечно распрощавшись со всеми, я расцеловала кота в обе щеки и удалилась. Я шла по улице и предвкушала, как послезавтра окунусь в теплое море и буду лежать под ласковым солнышком... Вдруг ко мне подбежала смуглая женщина в яркой цветастой юбке и красном платке. Схватив меня за руку, она умоляющим голосом воскликнула: - Дэвушка, красавица, помоги, котик разбился, помирает! Нэ знаю, что дэлать, совсем помирает! Раньше я никогда не разговаривала с цыганками, опасаясь мошенничества. Впрочем, и они прежде не проявляли ко мне интереса, видимо, понимая, что с Но на этот раз я не смогла остаться равнодушной. У нее умирает кот... Я представила, как переживала бы, если бы что-то случилось с Багратионом, и послушно пошла за ней. Может, я просто была под гипнозом, во всяком случае, мне даже не пришло в голову усомниться в ее словах. . Она быстрым шагом вошла в проход между двумя домами, миновала ряд металлических гаражей и свернула в темный угол двора, повторяя: - Скорее, скорее, красавица! Совсем, совсем помирает! Оказавшись в глухом и темном закутке, я наконец почувствовала беспокойство и вырвала у нее руку, воскликнув: - Ну, где же он? - Вот, - ответила цыганка и добавила, обращаясь уже не ко мне: - Вот, привела! От кирпичной стены отделилась массивная мужская фигура, в которой я не сразу узнала своего американского дядюшку. Он протянул цыганке купюру, и ее точно ветром сдуло. - Что это такое?! - крикнула я в праведном возмущении. - Что вы себе позволяете?! При этом я попыталась ускользнуть из темного тупика, но американец с неожиданной для его возраста и комплекции ловкостью заступил мне дорогу, и в его руке сверкнул хорошо знакомый мне складной нож с длинным узким лезвием. - Ты отдавайт мне даймондс... отдавайт мне камни, и я тебя отпускайт! - завел он свою старую песню. Надо сказать, мне она осточертела еще в Парголове. |
|
|