"Наталья Александрова. Рагу из любимого дядюшки " - читать интересную книгу автора

обстановку. Я была не против - пара недель у теплого моря совсем не
помешает. Я заслужила и больше, но пока не могу себе этого позволить -
дела...
Я посетила несколько турфирм и решила, что полечу на Тенерифе, в марте
на Канарах все цветет и вообще замечательно. Оставался самый главный
вопрос - куда девать на это время Багратиона? О том, чтобы оставить его дома
на попечении Маргариты, не могло быть и речи. Даже если бы я пригрозила
снять с нее скальп за один только волосок, который выпадет из кошачьей
шкуры, Марго, я думаю, согласилась бы всю оставшуюся жизнь ходить в парике,
только бы избавиться от кота.
Мадам Брошкина к Багратиону относилась неплохо, но одно дело -
встречаясь на лестнице, сюсюкать и чесать его за ухом, а совсем другое -
заботиться о животном целых две недели. К тому же она недавно растянула
ногу, так что спускаться и подниматься по лестнице с тяжеленным котом в
сумке ей было не под силу.
У меня остался единственный близкий человек, который обладал
необходимым набором качеств - ответственностью, порядочностью, - того, чтобы
я могла без опасений доверить ему самое дорогое, что осталось у меня от
прабабушки Софьи. Разумеется, это был Иван Францевич.
Я позвонила ему по телефону и робко поинтересовалась, не сможет ли он
мне помочь. Старик расшаркался и необдуманно пообещал, что готов для меня на
все. Уж не знаю, чем я ему так нравлюсь, возможно, он делает это в память о
моей прабабке.
При таком раскладе ему неудобно было мне отказывать, но, услышав, что я
прошу всего лишь подержать две недели Софьиного кота, Иван Францевич
призадумался.
- Я бы всей душой, но, сами понимаете, боюсь, что Шторм будет против. И
Парфеныч, а я не могу с ними не считаться...
- Но что же мне делать? - в отчаянии воззвала я.
Старик купился на мой жалобный тон. Договорились, что Парфенычу пока
говорить ничего не станем, я принесу кота, а там посмотрим, как отреагирует
на него Шторм.
Я робко поздоровалась с Парфенычем и поставила сумку на пол. Уже по его
шагам за дверью я угадала, что Иван Францевич раскололся раньше времени.
- Вам Иван Францевич сказал...
- Да сказал! - проворчал старик. - Я-то что, а вот как пес к твоему
коту отнесется! Сама понимаешь, Шторм - собака серьезная, порвет кота, как
нечего делать!
Шторм стоял возле хозяина в явной растерянности. Такого в его практике
еще не случалось. Пса явно разрывали противоречивые чувства: взглянув на
меня, он начинал неуверенно вилять хвостом; переведя глаза на сумку, обнажал
желтые клыки и тихо, угрожающе рычал.
Пока я в сомнении раздумывала, что предпринять, Багратион внутри сумки
зашевелился, требуя свободы.
Была не была!
Я расстегнула "молнию".
Парфеныч крепко прихватил Шторма за ошейник.
Багратион плавным прыжком выскочил на пол, уселся в самой небрежной
позе и принялся вылизывать лапу, делая вид, что до собаки ему нет никакого
дела.