"Наталья Александрова. Рагу из любимого дядюшки " - читать интересную книгу автораобстановку. Я была не против - пара недель у теплого моря совсем не
помешает. Я заслужила и больше, но пока не могу себе этого позволить - дела... Я посетила несколько турфирм и решила, что полечу на Тенерифе, в марте на Канарах все цветет и вообще замечательно. Оставался самый главный вопрос - куда девать на это время Багратиона? О том, чтобы оставить его дома на попечении Маргариты, не могло быть и речи. Даже если бы я пригрозила снять с нее скальп за один только волосок, который выпадет из кошачьей шкуры, Марго, я думаю, согласилась бы всю оставшуюся жизнь ходить в парике, только бы избавиться от кота. Мадам Брошкина к Багратиону относилась неплохо, но одно дело - встречаясь на лестнице, сюсюкать и чесать его за ухом, а совсем другое - заботиться о животном целых две недели. К тому же она недавно растянула ногу, так что спускаться и подниматься по лестнице с тяжеленным котом в сумке ей было не под силу. У меня остался единственный близкий человек, который обладал необходимым набором качеств - ответственностью, порядочностью, - того, чтобы я могла без опасений доверить ему самое дорогое, что осталось у меня от прабабушки Софьи. Разумеется, это был Иван Францевич. Я позвонила ему по телефону и робко поинтересовалась, не сможет ли он мне помочь. Старик расшаркался и необдуманно пообещал, что готов для меня на все. Уж не знаю, чем я ему так нравлюсь, возможно, он делает это в память о моей прабабке. При таком раскладе ему неудобно было мне отказывать, но, услышав, что я прошу всего лишь подержать две недели Софьиного кота, Иван Францевич - Я бы всей душой, но, сами понимаете, боюсь, что Шторм будет против. И Парфеныч, а я не могу с ними не считаться... - Но что же мне делать? - в отчаянии воззвала я. Старик купился на мой жалобный тон. Договорились, что Парфенычу пока говорить ничего не станем, я принесу кота, а там посмотрим, как отреагирует на него Шторм. Я робко поздоровалась с Парфенычем и поставила сумку на пол. Уже по его шагам за дверью я угадала, что Иван Францевич раскололся раньше времени. - Вам Иван Францевич сказал... - Да сказал! - проворчал старик. - Я-то что, а вот как пес к твоему коту отнесется! Сама понимаешь, Шторм - собака серьезная, порвет кота, как нечего делать! Шторм стоял возле хозяина в явной растерянности. Такого в его практике еще не случалось. Пса явно разрывали противоречивые чувства: взглянув на меня, он начинал неуверенно вилять хвостом; переведя глаза на сумку, обнажал желтые клыки и тихо, угрожающе рычал. Пока я в сомнении раздумывала, что предпринять, Багратион внутри сумки зашевелился, требуя свободы. Была не была! Я расстегнула "молнию". Парфеныч крепко прихватил Шторма за ошейник. Багратион плавным прыжком выскочил на пол, уселся в самой небрежной позе и принялся вылизывать лапу, делая вид, что до собаки ему нет никакого дела. |
|
|