"Наталья Александрова. Рагу из любимого дядюшки " - читать интересную книгу автора

заупрямилась - здесь, говорит, помру...
Старушка покивала головой, как бы поддерживая мнение ровесницы, и
сказала:
- Да уж, с коровой возни много, куда ее теперь заводить...
Я хотела уже извиниться и уйти, но баба Катя, еще немного помолчав,
продолжила:
- Она ведь, Софья-то, не из простых... Ее сюда в восемнадцатом году
нянька привезла, Параша. Соня девчонкой была, семья у нее вся погибла, а у
Параши здесь домик остался. Я-то тогда грудная была, мне мамаша после
рассказывала, а потом уж мы с ней встречались часто. Только она, Софья-то,
не очень сходчива была, одно слово - не из простых...
Старушка снова замолчала, но теперь мне стало интересно, и я не
торопила ее, боясь прервать ненадежную нить воспоминаний. Дуся тем временем
разложила картошку по желтоватым выщербленным тарелкам с клеймом "Общепит" и
позвала нас к столу. На этот раз баба Катя вполне хорошо все расслышала и
передвинулась к столу вместе со своим неустойчивым стулом. Вооружившись
вилкой, принялась за еду, время от времени поправляя очки и взглядывая на
меня чуть искоса, как птица. Ела она без аппетита и без интереса, и хотя,
казалось, довольно быстро, на тарелке у нее почти не убывало.
Через какое-то время она заметно утомилась от еды, хотя едва склевала
одну картофелину. Откинувшись на спинку стула, она перевела дыхание, на
мгновение устало прикрыла глаза и продолжила, к моему удивлению, не утратив
нить разговора:
- А хоть и не сходчива, однако с кем-то сошлась... родила мальчика,
никто и не знал, от кого.
У нас в поселке все про всех знают, а про нее - никто. И ведь с парнями
не зналась, нос драла... Уж на что Вася, кондуктора сын, видный парень был,
и ходил за ней, и сватался даже - а она ни в какую. А кто-то ее все ж
улестил... Параша сильно расстраивалась, да она и на нее не больно
оглядывалась. Параша после того чахнуть стала, да и померла, а Соня мальчика
одна растила. Вася-то опять стал за ней ходить, хоть и с ребенком, а она -
нет и нет, и одна, говорит, выращу. Только не судьба ей была сыночка
вырастить. Посадили Соню. Лет за пять до войны посадили. Уж за что про что -
никто не знает, только говорили, будто Люська Варенцова чего-то нашептала.
Она, Люська-то, на Васю сильно заглядывалась, да только ничего у нее не
получилось. Вася скучный стал, а потом война началась, его в армию забрали,
да так и не вернулся. Похоронки и той не прислали. А сыночка-то Сониного,
как ее забрали, в детдом отвезли. Милиционер приехал и увез...
- Мама, - подала голос Дуся, - чего же ты не поела? Одну картоху
только! Это же курам на смех! Надо тебе поесть непременно...
- Ходила уж я сегодня за дровами, хватит на топку... - Баба Катя
недовольно покосилась на дочь и продолжила: - А Соня-то как раз и
вернулась... Года четыре, наверное, прошло, как война кончилась, и приехала
она. Только старая стала. Как щепка, худая, лицо серое, одни глазищи горят.
Ведь ей сорока еще не было, а стала прямо старуха... и начали про нее
говорить всякое.
- Мама, чего это повторять-то... - проговорила Дуся. - Поела бы лучше,
ничего ведь не тронула!
- Вроде как глаз у нее дурной или еще чего... Только я сама видела, как
шла по улице Люся Варенцова, а Соня-то ей навстречу. Люся хотела ее обойти,