"Михаил Николаевич Алексеев. Грозное лето ("Солдаты", #1) (про войну)" - читать интересную книгу автора

года, Донец, строгий и неприступный, разделял обе стороны - нашу и
немецкую. Город и села стояли безмолвные, притихшие и, оцепенев, ждали
неотвратимого...
На белгородском участке фронта установилось то привычное для
фронтовиков беспокойное затишье, когда противник хоть и не предпринимает
сильных атак, но докучает частыми ночными вылазками, действиями патрулей,
бомбежками, внезапными и потому особенно коварными артиллерийско-минометными
налетами. Так было в ту пору здесь, у Белгорода, так было, должно быть, и на
тысячах других боевых участков, тянувшихся от Баренцева до Черного моря. Кто
мог подумать в те весенние дни 1943 года, что здесь, у Белгорода, и у этих
безвестных селений, которые значатся разве только на командирских
километровках,- именно тут через каких-нибудь два с лишним месяца
развернутся грозные и величественные события.
Есть на земле маленький городишко Канны. Он вошел в историю. Но
довелось ли Каннам видеть хотя бы сотую долю того, чему стали скоро
свидетелями Донец, спокойно кативший свои светлые воды, и эти тихие селения,
и этот дрожащий в текучем мареве древний русский город?..
Впрочем, наши солдаты не думали тогда об этом. Пока что все они были
заняты своими будничными фронтовыми делами: и вон те два бойца-пехотинца,
что так заботливо и даже любовно оправляют только что отрытый ими окоп; и
разведчики, друзья Акима Ерофеенко и Якова Уварова, неторопливо облачающиеся
в маскировочные халаты, будто готовясь не к походу в неприятельский тыл, а
на вечернюю прогулку; и связист, тянувший по траншее "нитку" до
наблюдательного пункта командира батареи; и тот сапер, что в ночную пору
ползает по сырой земле, разгребает окоченевшими руками мерзлые комья, ставя
противотанковые мины; и вот этот бывалый пулеметчик, в ушах которого, должно
быть, до сих пор не угомонился шум недавнего сражения,- он присел у своего
верного "максима", прикрытого плащ-палаткой, и равнодушным взглядом
провожает пролетающие над ним огненные строчки трассирующих пуль - этого
ничем не удивишь и не испугаешь: пулеметчик видывал не такое; и те, что,
отбив очередную вражескую вылазку, сейчас, сосредоточенно-суровые, хоронят
павших в этом бою товарищей, с которыми искурили нe одну общую самокрутку; и
вон тот пехотный старшина, что при свете коптилки, сделанной из снарядной
гильзы, чумазый и озабоченный, в пятый, кажется, уж раз пересчитывает и
сортирует драгоценные комплекты нового летнего обмундирования, чтобы на
зорьке выдать его бойцам, тем, что в недремлющей тиши окопов бодрствуют у
своего оружия.
Солдаты эти сделали свое большое дело там, у берегов Волги. Если
потребуется, они сделают столь же великое и тут, на берегах Донца,- все
испытавшие и готовые ко всему...
Яков взглянул на Ерофеенко. Тот продолжал наблюдать.
"А что сейчас делают наши саперы?" - вдруг с легкой грустью подумал
Уваров и тут же вспомнил, как им не хотелось отпускать его. Особенно Васе
Пчелинцеву, его старому дружку.
- Возвратишься с задания, и скорее к нам, в батальон,- напутствовал
Пчелинцев, не выпуская из своих маленьких рук руку Уварова.- Смотри, Яшка,
береги себя!..- добавил он дрогнувшим голосом, и его веснушчатое худенькое
лицо побледнело.
Мысли Уварова прервал генерал, командир дивизии,- он неожиданно
появился в сопровождении адъютанта из-за поворота траншеи. Яков не успел