"Михаил Алексеев. Карюха (Дилогия - 1) " - читать интересную книгу автора

Андреевича Звонарева, дядя Максим и сам был неплохой охотник. На гумна он
завернул из леса, где выбирал поляну для стрелков: на завтра определена
облава, дядя Максим и его брат должны были руководить всей операцией. Мой
отец также получал номер, и вот теперь они договаривались о деталях.
Я сидел, прижавшись поплотнее к отцу, и слушал, а под рубаху мою
вползал холодок счастливого страха перед грядущим днем: я знал, что в числе
других ребятишек буду участвовать (первый раз в жизни!) в загоне волков на
охотничью засаду.
В других углах риги устраивались на ночлег семьи дяди Петрухи и дяди
Павла. Оттуда слышался стихающий разговор женщин, глуховатое покашливание
деда. Привязанные к риге лошади хрумкали сеном. Их должны были сторожить по
очереди Иван, Егорка и Санька. Первым караулил Иван. Подбадривая себя, он
напевал какую-то песенку. Близость зарезанного волками теленка что-то не
прибавляла бодрости духа. Глаза Ванюшкины невольно косились в ту сторону, и
временами им как бы виделись зеленые, перебегающие с места на место огоньки.
Между тем волки были уж где-то совсем близко. Скоро до нашего слуха
донесся вой - протяжный, стенящий, противно леденящий душу, гнусавый,
переходящий от "у-у-у" на длинное, поднимающееся вверх окончание "а-а-а-а".
- У Дальнего переезда, - сказал дядя Максим осипшим голосом.
- А не ближе ли? Не у Круглого ли куста? - сказал отец. В риге все
ожидающе примолкли.
У ворот на привязи всхрапнула Карюха.
- А хотите, я их подманю ближе?
Не ожидая согласия, дядя Максим поднялся и вышел из риги. Он присел с
глухой ее стороны, обращенной к лугам и лесу, сложил руки в пригоршню,
поднес к лицу, большими пальцами прижал переносицу и произвел звук, от
которого у находившихся в риге мурашки побежали по коже, а лошади поднялись
на дыбки. После того с минуту держалась тишина, до того непрочная, что,
продлись она еще хоть секунду, кто-то разорвал бы ее истеричным воплем.
Отозвался, однако, волк. То был, очевидно, вожак стаи, потому как голос
его был басовит, хрипл и старчески прерывист. Подождав малость, дядя Максим
провыл по-волчьи еще раз. Лошади у риги пританцовывали, красные их ноздри
раздувались в храпе, держать их Ванюшке помогал дядя Павел, который для
храбрости похохатывал, стращал, покрикивал в сторону затаившихся женщин:
"Берегитесь, бабы! Бирюки за вас первых возьмутся! У баб мясо скуснее!" Дядя
Максим вошел в привычный и знакомый, горячащий кровь азарт, имя которому
"Будь что будет!". Бабьи голоса, дружно раздавшиеся в риге, лишь
подхлестнули его. На совсем уж близкий вой теперь он откликнулся сам. Едва
угас звук его голоса, на лугах, почти у самой ветлы, замерцали, заметались
зеленые точки - стая приблизилась к гумнам. Ее вожак завыл еще раз.
Тот, кто затеял эту рискованную игру, покинул свое место и с криком
"волки!" помчался в ригу. Бросив лошадей, за ним кинулись туда же дядя Пашка
и Ванюшка. Я ухватился за шею отца, Санька и Ленька с кошачьей быстротой и
ловкостью забрались по стропилам под самый конек крыши и затаились,
пришипились там. Тетка Дарья, тетка Феня и моя мать, а также Настенька,
Любаша и Маша, сгрудившись в одну испуганную кучку, сидели ни живы ни
мертвы. Лишь дед Михаил, поминая не самыми лестными словами непрошеного
затейника, действовал спокойно и расчетливо. Перво-наперво он отвязал
лошадей и ввел их в ригу, ворота запер изнутри на засов, которым служил
длинный и толстый бороний зуб, приготовил на последний случай несколько вил.