"Николай Иванович Алексеев. Испытание " - читать интересную книгу автора

подняв обе руки кверху. - Сдаюсь! Сдаюсь во избежание напрасного
кровопролития...
- Ну это у меня сорвалось! - виновато улыбнулся Добров. - Уж очень твои
рассуждения похожи на рассуждения Алексашина да теперешнего моего комдива и
им присных. Но я не отступлю: либо пусть назначают в конницу, либо
увольняют!..
- Это уж ты зря! - холодно заметил Яков Иванович. - Рано в отставку
собрался, старина! На границе фашисты... - Яков Иванович оглянулся по
сторонам и, убедившись, что их никто не слышит, тихо спросил: - Ты веришь их
клятвам? - Добров покачал головой. - Следовательно... - Железнов хотел
что-то еще добавить, но Добров его уже не слушал. Он высунулся по пояс из
окна, подставил лицо прохладному встречному ветру.
За окном замелькали сосновые кроны знакомых минских лесов.
- Подъезжаем, Железнов! - крикнул Добров.
По коридору шла посвежевшая после умывания Нина Николаевна.
- Знакомься, Иван Кузьмич, - моя жена, - представил Железнов.
- Мы уже виделись, - Добров четко, по-военному повернулся к Нине
Николаевне, звякнул шпорами и слегка наклонил голову: - Добров, Иван
Кузьмич.
- Садитесь с нами завтракать, - пригласила Нина Николаевна.
- Завтракать поздно! Сейчас Минск. - Войдя в купе, Добров протянул руку
Юре, который с восхищением уставился на его орден Красного Знамени.
Яков Иванович кивнул на окно:
- А вот и Минск!
Юра прильнул к стеклу.
- Папа, что там на горе? Вон белое здание с колоннами... А там, где
флаг, что? А Дворец пионеров в Минске есть? - расспрашивал он отца.
К переезду по сверкающим рельсам подходил трамвай. У пестрого шлагбаума
поблескивали фарами машины. Вдали дымили трубы завода.
Поезд громыхал на стрелках. Яков Иванович через голову сына с волнением
вглядывался в знакомые черты встающего перед ними города.
- Я помню Минск в двадцатом году, и даже чуть позже, - сказал он
Доброву. - Я ведь на этом фронте в гражданскую воевал. Тогда это был грязный
нищий город, с разбитыми мостовыми. Теперь вон как растет!..
Поезд все больше замедлял ход и наконец остановился возле нового,
недавно построенного вокзала.
Добров, держа в руке фуражку по-уставному, снова издал шпорами
"малиновый звон" и наклонил голову. Нина Николаевна протянула ему руку.
Добров пожал ее, надел фуражку и только тогда взял чемоданчик. Яков Иванович
и Юра вышли на перрон проводить его.
Часы показывали половину одиннадцатого, но в тени вагонов еще
чувствовалась утренняя прохлада. Людской поток тянулся туда, где над
металлической аркой большими буквами было написано: "Выход в город". Чтобы
избежать толчеи, Добров решил пройти служебным ходом. Он остановил Железнова
неподалеку от международного вагона. У входа в этот вагон, расставив ноги и
заложив руки в карманы, стоял сухопарый, одетый по-иностранному пассажир,
сквозь большие очки в черной оправе он внимательно рассматривал проходивших.
- Где-то я, кажется, видел этого человека, - сказал Доброву Яков
Иванович.
И вспомнил: нависшие, густые темные брови, немного скривленный нос с