"Валерий Алексеев. Паровоз из Гонконга (Повесть, ж."Мы" 1-3/1990) " - читать интересную книгу автора

- Откройте, - скомандовала таможенница, и чемодан, вздрогнув, как
будто его напугали, выехал из-за стола с телевизором. - Мальчик, не
пыхти мне в плечо. Мешаешь работать.
"Вот оно, - весь дрожа, как от восторга, сказал себе Андрей и
отступил от прилавка, - вот оно, я же предупреждал! Сочли достойными!
Сочли достойными! Сочли достойными!"
Ему казалось, что он кричит эти слова на весь зал, дергаясь и
приплясывая под медленно проворачивающимся органным потолком. Если бы он
видел со стороны, насколько равнодушно его лицо, насколько замедленны и
даже развязны движения, он не поверил бы своим глазам. Здоровый
белобрысый парень в дешевом клетчатом пиджаке, презрительно дернув
щекой, отошел на два шага и отвернулся... А тот, охваченный пламенем,
беснующийся и кричащий от стыда, существовал только в его воображении.
Но - существовал, и ему было больно.
Дядя Сережа и мама Люда принялись ставить на конвейер один чемодан за
другим.
- Этот откройте, этот тоже откройте, этот тоже, - командовала
таможенница и вдруг, раздосадовавшись, воскликнула:
- Нет, это просто безобразие! Открывайте все подряд.
Иван Петрович в растерянности стоял по ту сторону барьера, держа в
руках невесть откуда взявшиеся ножницы, ножницы тоже растерянно раскрыли
рот.
- Да, да, и веревочку режьте, и веревочку, - сказала таможенница. -
Не я же буду это делать.
Она вышла из-за своего пульта и направилась к Ивану Петровичу.
Людмила побежала следом.
- Что безобразие? Почему безобразие? - на ходу повторяла она.
- Безобразие вести с собой целый продовольственный склад, - строго
ответила ей таможенница. - Вынимайте!
- Это возмутительно! - в отчаянии выкрикнула Людмила. - Это
издевательство над пассажирами! Я буду жаловаться!
- Володя, - обратилась чернобровая таможенница к напарнику,
невозмутимо стоявшему за соседним телевизором. - Позови начальника
смены, гражданочка хочет жаловаться. Будем с рейса снимать.
- Мама! - грубым низким голосом крикнул Андрей. - Перестань! Должно
быть, мама Люда и сама поняла, что занимает проигрышную позицию.
- Послушайте, женщина, - тихо сказала она таможеннице, пристиснутые
кулачки к груди, - товарищ диспетчер, это ж питание, у нас двое детей,
пожалейте!
В глазах у нее и в самом деле заколыхались слезы.
- Куда летите? - сухо спросила таможенница. - Ах, да... Это не я, это
вы своих детей не жалеете. Для чего вы с ними? Зачем?
Андрей затравленно обернулся. Дама и девушка с ирисами, свободные от
всего земного, стояли вдалеке, по ту сторону весов. Они смотрели на
Тюриных и злорадно, торжествующе хохотали. А может быть, и не хохотали:
выражения лиц на таком расстоянии невозможно было разглядеть.
Оттуда крикнули:
- Кто там остался на досмотре? Побыстрее нельзя?
- Ладно, ступайте, - помедлив, проговорила таможенница. - Но в
следующий раз...