"Валерий Алексеев. Звезда Сириама (Повесть, Искатель N 05 1986 г)" - читать интересную книгу автора

поперечного прохода, драный навес закрывал его лицо и плечи, но светлые
сафарные брюки видны были издалека. Бени застыл в позе встревоженного оленя,
ноги его подрагивали. Ему было лучше слышно, о чем разговаривают Зо Мьин и
рыбак Я сразу решил, что это рыбак: во всяком случае, на рыбака с
Андаманских островов он был похож значительно больше, чем на ювелира.
Собственно говоря, нам с Володей до всего происходящего было мала дела.
Жаль только, подумал я, что нашей поездкой кое-кто пользуется для прикрытия
своих делишек.
Должно быть, красноречие Зо Мьина принесло свои плоды: рыбак закивал,
широко улыбнулся, обнажив ярко-розовые десны, наш ювелир царственно похлопал
его по плечу и, обернувшись, увидел нас с Володей. Должен сказать, что это
не смутило Зо Мьина: он снисходительно помахал нам рукой и, надев очки,
направился в нашу сторону. Надо было видеть, как элегантно двигался этот
человек, одетый в искрящийся шелковистый синий костюм, при галстуке
(единственная дань близости экватора - слегка расслабленный ворот
ослепительно чистой кремовой рубашки), среди грязных прилавков, пахнущих
рыбой, ступая, как Иисус по водам, по замусоренной земле. Была, положим, в
его одежде какая-то небрежность, но какая - я тогда не осмыслил.
Я покосился в боковой проход - оленьи брюки француза исчезли. Рыбак
тоже отступил в темную глубину рядов, при этом смотрел он в спину нашего
ювелира уже без улыбки, остреньким и даже презрительным взглядом.
- Встретил приятеля, - сказал, подойдя к нам, Зо Мьин. - Дела, знаете
ли, повсюду дела.
Мы ответили неопределенными междометиями, выражающими то ли сочувствие
занятому человеку, то ли нежелание встревать в чужие заботы.
- Между прочим, - продолжал Зо Мьин, - я узнал, что где-то около рынка
идут соревнования по монскому боксу. Весь город там. Если хотите, я могу вас
провести.
Идея была превосходная: о монском боксе слышал даже Володя, вообще-то
не слишком интересующийся "страноведческими реалиями". И мы отправились
разыскивать своих.

6

На пустыре возле рынка был возведен бамбуковый шатер, сверху донизу,
как новогодняя елка, увешанный гирляндами разноцветных лампочек, бумажными
фонариками и цветными полиэтиленовыми ведерками, внутри которых тоже горели
лампочки. Собственно, бамбуковым у шатра был только каркас, а стены и крыша
застланы циновками. Мощные репродукторы далеко разносили пронзительные
голоса комментаторов; десятки тавойцев, не имевших возможности попасть
внутрь балагана, толпились у входа и, возбужденно переговариваясь, обсуждали
то, чего они не могли видеть. Мимо такого балагана нельзя было спокойно
пройти: теперь я понимал Буратино.
Зо Мьин переговорил с полицейскими, стоявшими на контроле, и сделал нам
знак, что мы можем войти. Публика почтительно расступилась, и мы вошли под
своды балагана. Сооружение было шаткое, но вместительное: в него набралось
до полутысячи человек. Нас провели на почетные места в первом ряду, возле
самого ринга, это было довольно неудобно, потому что ринг был на высоком
помосте и нам приходилось задирать головы, чтобы видеть происходящее. Зато
мы без помех могли наблюдать, как под помостом побитые бойцы, бережно