"Валерий Алексеев. Звезда Сириама (Повесть, Искатель N 05 1986 г)" - читать интересную книгу автора

черно-оранжевых плавках. Обработал всю поверхность своего жилистого тела
приятно пахнущим аэрозолем, лег на матрасик, закинул руки за голову и застыл
в неподвижности. Глаза его были открыты, он смотрел вверх и ни на что не
реагировал.
Володя, пытаясь во всем ему подражать, так же устроил себе неуклюжее
ложе в центре комнаты, прилег, повертелся, покряхтел, потом, покосившись ни
Бооста, шепотом спросил меня:
- Послушай, что это с ним?
- Медитация, - объяснил я, - расслабление нервов.
Видимо, Хаген почувствовал, что разговор идет о нем, и, не сводя
пугающе неподвижного взгляда с крыши, вдруг произнес:
- Порывая все связи, обретаешь спокойствие. Стань владыкой над собою,
не будет над тобою владык.
И я еще раз оценил удобство езды с переводчиком.
...Полдня мы маялись в четырех стенах, полунагие, взмыленные,
молчаливые, и лишь время от времени, подобно грешникам дантова ада, нарушали
тишину тяжкими вздохами.
Ла Тун, Тан Тун и Тимофей, голые по пояс, в одних только юбках, сидели
на веранде возле круглого столика и степенно беседовали. Инка читала, я
набрасывал первые странички путевого дневника; Бени слушал крохотный
транзистор с большими мягкими наушниками; Володя ворочался на своем одре,
один лишь Хаген был погружен в медитацию, пугая нас зеркальным взглядом
остановившихся глаз. Зо Мьин делал вид, что спит, он исправно похрапывал, но
глазные яблоки его под сомкнутыми веками беспокойно шевелились.
Вдруг он открыл глаза, нацепил очки, сел на своей постели и принялся
одеваться. Вид у него при этом был такой странный, как будто он только что о
чем-то вспомнил и теперь страшно торопился
Тан Тун что-то спросил его по-бирмански, и Зо Мьин, неохотно ответив,
начал рыться в своем чемоданчике.
- Случилось что-нибудь? - расслабленным голосом спросил Володя.
- Коллега хочет погулять по городу, - охотно пояснил Бени - Кстати,
отличная идея.
Это было похоже на команду, и мы беспрекословно стали собираться. Зо
Мьин был неприятно удивлен нашей готовностью. Он вышел на веранду, сунул
руки в карманы и демонстративно встал к нам спиной.
Ла Тун и Тимофей идти отказались: толстяк был озабочен ужином, а
Тимофей, по-моему, беспокоился за сохранность наших пожитков. Хаген
притворялся отключенным от всего сущего до последней минуты, но Бени
бесцеремонно вытащил затычку у него из матраца, воздух спустился, и герр
Боост оказался на полу.
- Хорошо, - сказал Хаген со вздохом и встал. - На фамильном гербе
Боостов написано: "Ниль адмирари" - "Ничему не удивляться". Я готов.
Он натянул самые драные из джинсов, линялую тайскую тельняшку с
надписью "Аи эм Чарли" поперек груди, не глядя, сунул ноги в стоптанные
шлепанцы-слипы
- Надеюсь, никто не берет с собой камеру? - спросил он. - Ненавижу
слайдмейстеров.
Володя и Инка покорно разоружились, тем более что освещение для съемок
было уже не самое выгодное, и мы вышли на тенистую улицу с красными
тропинками вместо тротуаров.