"Анатолий Георгиевич Алексин. "Бабочка" " - читать интересную книгу автора

опасен по той причине, что обаятелен. Он - душа общества, организатор
разного рода балов и танцулек.
И кроме того, он отличник! Есть еще у нас слепые люди, которые думают,
что отметки определяют весь комплекс человеческих качеств. Если отвечает у
доски на пятерку, значит-де, и человек - на пятерку..."
+- Не новая мысль! - прервал Гуськов чтение. - Но посмотри, как
художественно выражена! Можешь ее прямо, так сказать, живым куском взять в
свой будущий фельетон.
И не забудь о фраке. Его фрак - это как бы заявка на особое положение в
обществе, в коллективе. Пойдем дальше...
"Старков ухаживал за мной, говорил о любви, даже стихи читал - выдавал
за свои, но, по-моему, это были чужие - вот только не знаю, .чьи именно.
Предлагал выйти за него замуж. Я рассказала об этом своим подругам,
родителям, соседям по квартире, всем нашим знакомым. Я верила ему, как
могут ему поверить сотни других людей и особенно детей: вы знаете, как они
доверчивы! И он обманул меня, как обманет и тех, других... Может ли такой
человек воспитывать в будущем наше подрастающее поколение?!"
Гуськов читал письмо с таким выражением, так прочувствованно, словно бы
это он сам был Сусанной Д., словно это ему предлагали выйти замуж и это
над его первым чувством надругался некий студент педагогического института.
- Так вот, на этом письме можно поставить грандиозную проблему. Такую,
знаешь, тему поднять, что соседнюю областную газету инфаркт хватит! -
Гуськов вскочил из-за стола и забегал по кабинету. - Может быть, этих
фактов будет не вполне достаточно. Так можешь кое-что домыслить.
Творческий домысел - это закон жанра. Художник имеет на него право! А
ведь не только писателям именовать себя художниками - мы, журналисты, тоже
имеем для этого веские основания. Сегодня же, сейчас же отправляйся в
педагогический институт!
- Но сейчас каникулы. Я там никого не застану... Впрочем, бывают ведь
студенческие вечера! - спохватился Валерий, - Я всех разыщу, раскопаю все
факты!
Он уже дорожил этими фактами, потому что почувствовал, что его
журналистский бенефис не за горами. Он напишет острую статью, такой
фельетон, о котором заговорят все. И Никодим Сергеич прочтет его вслух, а
мама, тетя Леля и тетя Варя купят десятки экземпляров газеты (он это ясно
представлял себе!) и будут раздавать их всем своим друзьям и знакомым.
- Особенно разыскивать и раскапывать не стоит! - посоветовал Гуськов,
возвращаясь в свое кресло. - Не трать на это время: фельетон мне нужен
завтра к вечеру. Тиснем его в воскресный номер! И главное, помни: ты
можешь коечто заострить, преувеличить. Заострение и преувеличение - это
тоже, знаешь, закон жанра! Художник имеет на это право. И дело вовсе не в
Старкове и не в Сусанне Д., а в том, чтобы на этом примере научить тысячи.
Понял? Зря ты, брат, эти мои мысли в блокнот не записываешь. Ведь забудешь
еще, чего доброго. И самое последнее: подумай о хлестком заголовке. Это
очень важно. Что-нибудь такое... вроде "Плесени", чтобы тянуло на
обобщение и сразу запоминалось. Понимаешь? Я даже думал, не обыграть ли в
заголовке его фамилию. Все-таки, знаешь, "Старков"... Старое,
устаревшее... пережитки... Как-то само собой ассоциируется.
А можно обыграть фрак - тоже, знаешь, деталь с фалдами!
Ну. в общем: гонорар будешь получать сам и заголовок тоже сам