"Анатолий Алексин. Добрый гений " - читать интересную книгу автора

- Ты подложил? Смотри мне в глаза. Пашуля взглянул ей в глаза - и
вымолвил:
Все затаились. И ложки, которые, как номерки в зале детского театра,
обычно звякали даже без надобности, тоже умолкли.
- Скажи, чтобы все слышали, - потребовала Лидуся. - Повтори. "Это я
подложил робота Валерию в шкафчик!"
- Я подложил...
- Ты больше не придешь в этот детский сад! - сказала она.
И он не пришел.


Мне казалось, у Валерия не было голоса. Ни певческого, ни в общении с
друзьями... Первое меня не волновало, но со вторым я примириться никак не
могла. Доброта сына переходила в безотказное подчинение окружающим. "Если
эти окружающие окажутся хорошими людьми, то ничего, - размышляла я. - А
если плохими?..."
Мой муж, как многие волевые отцы, был уверен, что сын должен уметь
"давать сдачи". Сам он не спускал людям ни грубости, ни перешагивания через
нравственные законы. Представления об этих законах бывают разные - и то,
что один считает безнравственным, другой делает правилом жизни. Кто может
создать, утвердить всеобщий кодекс порядочности? Муж считал, что ханжество
не смеет быть автором кодекса чести, а обыкновенная душевная нормальность --
смеет. Боязнь проявлять эту обыкновеннейшую нормальность он считал душевным
дефектом. Он не страшился проявления своей нормальности, не отступал от нее
ни при каких обстоятельствах. Давление у него было повышенным, как сказал
мудрый врач, "на почве повышенной совестливости". На этой же почве,
наверное, произошло и то трагически раннее кровоизлияние...


Я не хотела, чтобы Валерий подвергся судьбе отца. "Будь терпимым! - с
малых лет напутствовала я его. - Старайся понять людей... И они тебя легче
поймут!" Я стремилась отторгнуть доброту, подаренную ему отцом, от отцовской
бескомпромиссности. А потом испугалась отсутствия голоса...
Но певческий голос Лидуся вознамерилась у Валерия обнаружить. Еще не
расставшись со старшей детсадовской группой, они договорились, когда
вырастут, пожениться. А Лидуся не могла принять такое решение, не определив
перспектив будущего супруга. И она придумала: он станет певцом, а она,
музыкально одаренная, будет ему аккомпанировать на рояле. Она мысленно
сказала себе: быть посему! И у Валерия прорезался голос.
Лидуся желала видеть своего избранника только солистом. И он стал
запевалой в детсадовском хоре.


В школе Валерий и Лидуся сидели за одной партой. Семь лет подряд...
Потом еще четыре года их окружали одни и те же стены музыкального училища, а
затем - стены консерватории, которую Лидуся почему-то нарекла так: "высшее
музыкальное". Она, видимо, хотела бы добавить: "заведение". Но не
добавила... Женихом и невестой их никто дразнить не посмел. Во-первых, по
той причине, что они ими действительно были. А во-вторых, школьные классы,
классы училища и "высшего музыкального" подчинялись Лидусе так же, как и