"Анатолий Алексин. Добрый гений " - читать интересную книгу автора

посягнула на новый ее проект... А этого она не допускает! Я мешаю не только
гастролям, но и спокойствию, без которого, как говорит Лидуся, ""успеха не
может быть". Творческий непокой, уверяет она, должен сочетаться с зоной
покоя вокруг творчества... Я мешаю их единению стать абсолютным. "Дуэт --
это одно лицо в двух лицах!" - такова суть Лидусиной "дуэтной" теории.
Значит, я мешаю их счастью... Не слишком ли многому я мешаю? Лидуся не
сворачивает с намеченного пути. Не отступает ни на вершок... Но вдруг
наткнулась на мою болезнь. Она переступит через нее. И через меня вообще!
Через все переступит... Я поняла это наконец и, кажется, до конца. Тогда
надо что-то в этой тетради исправить, переписать. Написать заново! Зачем? Да
так... Ради точности и справедливости. Справедливости? Но разве я не была
заодно с Лидусей? Во всем заодно!... А если так, смею ли хоть в чем-нибудь
обвинить ее? Самая умная девочка в детском саду... Не я ли первой возвестила
об этом? А надо ли было это провозглашать? Добрый гений нашей семьи...
Сколько же опрометчивых провозглашений и всяких опасных нелепостей
преподносим мы людям уже во младенчестве! И в юные годы... Так имею ли я
право кого-либо упрекать? Но все равно допишу, исправлю..."


Валерий навещал меня по два раза в день. Лидуся не приходила.
- Поверь, она тоже... недомогает, - объяснил сын. - Просто
переутомление. "Романс наших дней" виноват.
- Не романс виноват, а я...
- Что ты говоришь? Что ты?!
Он ведь не знал, что я слышала тот их разговор.
- Не думай об этом! Тебе нельзя, - заклинал Валерий. - Она скоро
поднимется... и придет! А как у тебя с сердцем?
- Хорошо, к сожалению, - ответила я.
- Что ты говоришь? Что ты?!
Сомнения и тревоги продолжали одолевать меня. И через полмесяца я не
выдержала... "Вырвусь на день из больницы. На один только день! Упрошу
врачей, - решила я. - Вырвусь... Шприц дома есть, инсулин тоже".


Она недвижно сидела в своем любимом глубоком кресле, в котором, как ей
грезилось с детских лет, можно было спрятаться от беды и невзгод. Рука
сжимала письмо, очевидно, найденное на столе: "Ты опять между мною и своей
матерью выбрал мать. Хоть бы соблюдал очередность: то ее, то меня! Ухожу
домой. Навсегда ли? Это зависит от тебя. Выбирай. Хотя я уверена, что выбор
твой будет прежним".
Внизу другим почерком было написано: "Благодарю тебя, сын".


Она забыла сделать укол? Или не успела?... Этого никто не знал... И не
мог узнать уже никогда.

1986 г.