"Анатолий Алексин. Добрый гений " - читать интересную книгу автора

голосе, а оба - на равных правах! И в афишах это будет узаконено... Валерий
меня как женщину, я надеюсь, пропустит вперед: "Лидия Назаркина (рояль),
Валерий Беспалов (драматический тенор)". Так мы напишем. А еще лучше: "Лидия
и Валерий Беспаловы".
Я поняла, что после бракосочетания не сын возьмет ее фамилию (на чем
она при желании вполне могла настоять!), а она - фамилию сына. Причина
была, я уверена, в том, что "Беспаловы" звучало эффектнее, чем "Назаркины",
как-то величественнее.
Эпитет "драматический" поначалу смутил меня: я инстинктивно стремилась
уберечь сына от всего, что связано с драмами. Даже в звуковом проявлении.
- Это дефицитнейший голос! - объяснила Лидуся. - Германн, Радамес...
Иногда в театрах их даже некому петь!
- Но поэтому для драматического тенора и сочинено мало оперных партий,
-- высказала я осторожное опасение.
- Все, чего мало, что дефицитно, имеет особую ценность, - заявила
Лидуся.
Она с младенчества стремилась представлять собой "дефицит". И ее
будущий спутник жизни тоже должен был владеть редкими качествами. Разве мать
могла возражать против этого?
Но вернусь к школьным годам...
У Полины Васильевны были три пластинки, невесть как сохранившиеся с
довоенных времен: молодая Мария Теодоровна исполняла старинные романсы.
Лидуся под свой аккомпанемент заставила десятилетнего Валерия разучить
все эти романсы и петь их с интонациями и придыханиями молодой Марии
Теодоровны.
А когда разучивание было завершено, она и повела его впервые к уже
состарившейся певице.
Слушая Валерия и Лидусю, Мария Теодоровна, словно проваливаясь в
воспоминания, умиленно вздыхала, всплескивала руками... Когда Валерий вместе
с роялем умолк, она тоже замерла. А потом, тряхнув плечами и возвратясь к
действительности, произнесла:
- Самое банальное было бы сказать, что вы вернули мне молодость. Но
вернуть ее невозможно. Вы напомнили... И за это спасибо!
О возрасте она говорила редко. Сын ее старел исправно, как и
полагалось: сперва ему было сорок, потом - полвека, затем стало под
шестьдесят. А Мария Теодоровна когда-то бросила якорь на глубину семидесяти
лет - и глубже якорь не опускался... Но и выглядела она не более чем на
семьдесят. Всегда как бы накрахмаленная и отутюженная, с белыми пышными
волосами, она являла образец прибранности. "Быть в форме!" - от этого
принципа она ни разу не отступила.
- Года через три тебе придется сделать антракт, - предупредила
Валерия Мария Теодоровна. - Начнется мутация голоса. Он будет ломаться, но
сломаться не должен. Так что поторопимся... Коль уж ты разучил мои романсы.
Но главное-то для меня, запомни: открыть дарование!...
- Здесь вы откроете, - убежденно заверила Лидуся. Обо всем этом я
узнала от сына...
Ежедневные занятия начались.


Тем временем Лидуся принялась готовить школьный концерт, в завершение