"Анатолий Алексин. Диагноз " - читать интересную книгу автора

- Уинстон Черчилль, стало быть, повинен в двух войнах: в холодной - с
политическим организмом планеты и в никотинной - с физическим организмом
доверчивого человечества, которое так любит обманывать само себя. Не много
ли жертв в результате тех войн?! - сказал как-то мой муж, любивший
сопоставлять исторические примеры с житейскими. - Вот и ты... Коленка не
случайно ударила именно в легкие!
"И спасибо ей, что ударила: не прыгать же мне на одной ноге!" - молча,
про себя ответила я.
Результаты просвечивания были, как сообщил мне онколог,
"положительными". Он исповедовал американскую (вновь иноземную!)
"откровенность с пациентом в любых случаях": организм, дескать, мобилизуется
для отчаянной схватки. Хотя главное для американцев в такой ситуации, думала
я, не вздыбить сопротивление, а вовремя сочинить завещание и все заранее
распределить, расписать. Мне же завещать было нечего... кроме любви и забот,
которых мои мужчины могли лишиться. Мне чудилось, что я нарекла супруга и
двух сыновей "моими мужчинами" еще до их появления в моей жизни.
Злокачественные заболевания все переворачивают вверх тормашками -
представления о земных ценностях, земной суете и даже привычные определения:
"положительный" диагноз - это значит приговор, "высшая мера", будто за вину
с отягчающими обстоятельствами, а диагноз "отрицательный" - освобождение от
неправедных наказаний.
Прятаться от смерти я вовсе не собиралась... Думы о ней, а они посещают
каждого, приводили меня к одной-единственной тревоге: как же они, мои
мужчины, вдруг останутся без меня?
- Ты приучила их к неприспособленности, беззащитности. И возишь их в
коляске, подобно младенцам, - ласково, без раздражения упрекала когда-то
покойная мама. Раздражаться она не умела и считала для себя унизительным.
Сберегая стрессы внутри, она вроде бы накопила взрывчатку, которая и
обнаружила себя необратимым инфарктом.
Из трех моих мужчин самым самостоятельным был младший, двенадцатилетний
сын Виктор. Сперва мы именовали его Витиком. Но от нежного Витик вскоре само
собой образовалось прозвище Винтик. Так его стали звать сверстники...
Антисталинская убежденность моего мужа не выдержала:
- Винтиками людей называл тиран!
Не знавший этого Винтик взбунтовался против политически оскорбительного
обращения с его именем - и сделался Виктором. До полновесно-взрослого имени
пожелал дотянуться и характер младшего сына. Виктор был сообразителен,
находчив в защите своих интересов и скрупулезно практичен, мы ликовали:
среди "новых русских" не пропадет!
Второй сын, пятнадцатилетний Алеша, был мечтательным и хронически в
кого-то влюбленным: то в девочку из соседнего класса, то из соседней
квартиры, то из соседнего дома... В каждом конкретном случае он был
однолюбом - и не желал делить свое внимание к девочке с вниманием к наукам,
книгам и домашним обязанностям.
Впрочем, кроме предмета страсти (всегда, безусловно, последней!) Алеша
постоянно любил и меня. Мне - одной на земле! - доверял он сокровенные
тайны, которые были очевидны для всех окружающих. Алеша еще не понял, что
любовь никуда не запрячешь, и всякий раз был романтически убежден, что в
курсе лишь мы вдвоем. Мне это почему-то льстило.
На правах доверенного лица я все же как-то сказала ему: