"Анатолий Алексин. Обгон (Короткая повесть)" - читать интересную книгу автора

Успокаивая меня, мама припомнила, что мой любимый писатель Марк Твен на
самом деле был Самюэлем Клеменсом и что изменение имени и фамилии ничуть ему
в жизни не помешало.
Учиться я стала, конечно, не в мамином классе.
С обыкновенной, так называемой "средней", школой я без жалости
распрощалась. Быть "средней" мне давно надоело. "Не только же тезке быть
необычной!" Я столь назойливо цитирую те свои восклицания, потому что столь
часто они меня посещали.
Через несколько лет и я удостоилась участия в "показательном" концерте.
Однако торжество мое сразу же было омрачено: директор школы,
международно известный, осенился идеей, что будет очень оригинально, если
сочинение для скрипки в сопровождении фортепьяно исполнят две ученицы с
одинаковыми именами. К тому же, пребывавшие некогда в одном и том же детском
саду...
- Две Полины в одном концертном номере! - так объявят со сцены - Это
вызовет дополнительный интерес зала и, что еще более важно, средств массовой
информации. Ненароком и про детской сад упомянем.
Директор напомнил мне чем-то "главную воспитательницу".
- В цирке так объявляют клоунов, - сказала я маме. - "Два Бульди -
два!" Сама слышала...
- Определяющее - это уровень исполнения, а не форма объявления, -
ответила мама.
Возразить директору я не осмелилась. Но было ясно: жизнь снова
сталкивает меня с тезкой! И фактически она меня опять дерзко обгоняет:
сочинение написано для скрипки с роялем, а не для рояля со скрипкой.
Да, тезка и на сцене умудрилась быть впереди: в свой полный - к
сожаленью, высокий! - рост, а я ей подыгрывала сзади и сидя. И тут я
оказалась во всем позади...
То был полонез польского композитора Венявского. На мое горе, и он
требовал от скрипачки виртуозности, которую тезка, как обычно, вызывающе
проявила. Мне же оставалось послушно за ней плестись.
Мамино умение восхищаться другими - от Рахманинова до ее бывших
соучениц, достигших гораздо "большего", чем она, - мне не передалось.
Тем более, что в успех привычно погружалась моя тезка... Она
отработанно делала вид, что стремится из своего успеха вынырнуть и скрыться
от него за кулисами. "Знает, что ее заставят из-за кулис возвратиться!" -
угадала я.
Она по требованию зала не сразу, но появилась... Букеты, однако, в свои
руки не принимала, - и их укладывали на краю авансцены.
"Небось, их оплатили ее родители", - предположила я, раздираясь той
самой завистью, от которой мама заклинала меня избавиться. Но как я могла
избавиться, если в одном из романов с выгодой для себя прочла, что "характер
человека - это его судьба"?
Но именно судьба насмешливо допустила, чтобы, находясь вдали от
авансцены, я не удостоилась хоть взглядами выраженного "спасибо". От
растеренности я благодарно прижимала руки к груди, как если бы те "спасибо"
звучали. Это, думаю, выглядело смешно.
Самый роскошный букет протянул тезке Лион.
"Небось, вагоны разгружал, чтоб нагрузиться таким букетом!" -
констатировала я так убежденно, будто мне это доподлинно было известно.