"Анатолий Алексин. Если б их было двое... " - читать интересную книгу автора

не придает значения деньгам.
Но в женском своем затворничестве я таких устремлений отвергнуть уже не
могла. Любить приятней, чем быть любимой? Кто это придумал себе в утешение?
Я устала "односторонне" страдать при жизни Тирана и после его ухода.
Мне поклонялись миллионы? Но цифра "один" всегда значила больше, чем
все остальные цифры. И вот этот один на экране сходил от меня с ума.
Я набрала номер его телефона.

- Самое смешное, что я только-только хотел тебе позвонить! - В картине
мы привыкли называть друг друга на "ты". - Как раз разыскивал номер... - Он
не знал его наизусть? - Ты представляешь, я увидел наш фильм - и все сразу
вспомнил!
Чтобы вспомнить, надо сперва забыть.
И все же я спросила с надеждой:
- Почему ты никогда не говорил мне... - Я запнулась. - Не говорил об
этом своем... состоянии?
- Я говорил. Я кричал... в каждом кадре!
- Словами сценария.
- То были и мои слова. И мои!.. Но ты не захотела расслышать и
воспринять. А объясниться открыто? Рядом находился твой выдающийся муж.
Действительно, выдающийся... Он выдавался во всем: в искусстве, поступках...
характере. Вступать в состязание, которое наверняка проиграешь?
К чему ему было и ныне так восторгаться моим супругом? Вспоминать о
том, кто соперником уже не являлся? И сейчас предрекать тот неминуемый
проигрыш в прошлом? Или выигрышно выглядеть в общении со мной ему было уже
незачем?
- Но самое смешное, что через шесть с половиной лет я опять,
представляешь... сошел с ума.
Снова шесть с половиной? Удивительное совпадение... Но он-то помнит,
что "с половиной". Значит, и в самом деле обезумел. Внимание к таким цифрам
я никогда не считала арифметическим.
- Представляешь, - не унимался он, - ей было столько же лет, сколько
тебе тогда. Сперва мне даже представлялось, что это и есть ты, но отвечающая
взаимностью. Так казалось вначале... - Поздно же я спохватилась! - Даже у
дочерей обнаруживаю временами твои черты. Такие случаются миражи.
Представляешь?
Мне оставалось сказать спасибо за миражи.
- Самое смешное...
Он по-прежнему путал смех со слезами. И я перебила его:
- Разве Ромео способен влюбляться дважды?
- Оказывается, способен.

Картина выдержала испытание временем, а любовь - нет. Я не жалею... Что
ж, Джульеттой я быть перестала. Но для меня мой Ромео - пусть любивший и все
сотворявший "по-своему"! - им и остался. Звали его Тиран.

Как же я позволила себе рассказать обо всем этом? Открыть, даже
распахнуть двери в собственную судьбу?.. Но разве кто-нибудь знает, когда
это происходило? И где? Явные приметы я засекретила... "Есть горести людей и
есть горести королей. Но это разные горести..." Быть может, издали я