"Анатолий Алексин. Если б их было двое... " - читать интересную книгу автора

моих совершенств". И что при этом ему досталось немало открытий. Первое
открытие состояло в том, что лишь шекспировская глобальность чувств ко мне
помогла Тирану "вступить в битву за спасение романтики человеческих
отношений". Искусствовед так именно и выразился: "шекспировская глобальность
чувств". И именно Тирана ко мне. По его убеждению, "Ромео выразил в картине
не только режиссерский замысел, но прежде всего - мужскую страсть,
обращенную к Джульетте от имени постановщика. И по его, режиссерскому,
поручению!" Было сказано, что "создатель шедевра сумел вложить свое сердце в
сердце актера". И что "по этой причине Ромео напастям обыденности не
поддался!". По поводу моего отношения к мужу никакие открытия искусствоведа
не посетили.
Тирана трясло от малейших попыток вторжения в его личные перипетии. Но
искусствовед был не в курсе. И потому закончил свое вступление такими
словами: "Позволю себе высказать точку зрения, что "Оскар" вручили реальной
любви - и картину я бы в этом смысле нарек отчасти документальной!"
Тиран с буквы заглавной поступил бы с ним, как тиран с буквы
обыкновенной.
А затем началась словно бы вторая премьера... Мне же показалось, что я
вижу картину почти незнакомую. Потому что лишь сейчас разглядела Ромео и его
услышала. Прежде его всеми признанная неотразимость и голос его для меня не
имели значения. И вдруг стали иметь...
В течение всего фильма Ромео, я осознала, преследовал ужас: не потерять
меня, не потерять! Джульетта и исполнительница ее роли стали одним
действующим лицом. В том не было никакого сомнения. Мне вспомнилось, как
Ромео упрашивал Тирана продолжить картину, превратив чуть ли не в
многосерийную: чтобы Джульетта к нему возвратилась, "поняв, осознав,
оценив...".
- Он умоляет продлить эту историю, - саркастично поведал Тиран. - Чтобы
продлить вашу взаимность хотя бы на съемках. Ты тоже хочешь продления?
- А вы хотите, чтоб я хотела?
- Теперь уже нет.
Неужели и Ромео поверил, что безумие мое было, как и его собственное,
не игрою, не лицедейством? Или надеялся, что в конце концов в последующих
сериях его младое очарование победит внешнюю нескладность и возраст моего
супруга? Раньше я не задумывалась об этом. А тут внезапно задумалась. Многое
на той, повторной, премьере явилось ко мне сюрпризно. Вне репетиций и съемок
Ромео подступаться ко мне не решался. Его притормаживало мое семейное
положение? Не решался, но все же надеялся?
Так или иначе, но он смертельно боялся разлуки - на экране и за
экраном.
Все, в чем меня уверял Тиран и чего я так долго замечать не желала,
сделалось зримым и очевидным.
Хоть лавина устремлений Ромео грозила меня затопить, опрокинуть с ног,
я, по настоянию Тирана, играла опасные интимные сцены без каскадерш. И Ромео
затоплял меня признаниями, опрокидывал в самом буквальном смысле, а я не
ощущала его губ, его рук. Но вдруг и на расстоянии стала их ощущать.
Я делала это сознательно... Я внушала себе ответное рвение, как пытался
его внушить мне Тиран.
Сколько отвергла я мужских притязаний! Скольким пылким домогательствам
не придавала значения... как лишенный корысти богач, будто по совету Тирана,