"Анатолий Алексин. Вторая очень страшная история " - читать интересную книгу автора

Это было что-то новое: раньше Миронова образно не выражалась, а была до
самого последнего слова верна "правде жизни", как учил ее и всех нас
Святослав Николаевич. Он учил до тех пор, пока не отправился на "заслуженный
отдых" от нас всех...
- "Наконец Глеб сдался совсем. Это случилось в 22 часа 33 минуты".
- Хватит! - раздался голос Наташи Кулагиной. - Вот видите: Глеб не
явился на вашу громкую церемонию. - Наташа говорила так негромко, чтобы
слышали только Мура и я. - Да, шумный пир!
- Не иронизируй... Это не к месту, - поправила ее Мура.
- Но к месту уведомить вас, что я запретила Глебу сюда приходить. Он до
того запуган, затравлен, что хотел было явиться...
- Почему же ты запретила? И вообще, по какому праву ты запрещаешь? Или
разрешаешь? Тебя назначили директором школы? - теперь уже иронизировала сама
Мура.
- Человека никем не надо назначать... чтобы он поступал честно!
Происходила дуэль. И мне очень хотелось, чтобы она закончилась в
Наташину пользу. Даже если это было бы мне невыгодно!
- Хватит взирать на Глеба Бородаева-младшего как на подсудимого... И во
всем виноватого человека, - продолжала Наташа. - Он совершил очень скверный
поступок.
- Отвратительный, - поправила Мура.
- Пусть так. Но он уже понес наказание.
- В школе сегодня произошло еще одно происшествие. Подозревается
Бородаев, - таинственно сообщила Мура. - Это касается как раз твоих белых
сапожек на сером меху. Нам сообщила гардеробщица, что они исчезли.
- Исчезли? Потому что они - на мне.
Наши взгляды как бы опустились к ее ногам.
Но Мура не собиралась сдаваться.
- Еще раз повторяю: защищать виноватого - значит подталкивать его к
пропасти. Он в тот траурный день взял "на мушку" сердца всех ваших матерей!
А твоей больной мамы, Наташа, в первую очередь. - Наташину маму в самом деле
называли "сердечницей". - Он хотел погубить молодого специалиста - вашу
любимую Нинель Федоровну. Разве можно это так быстро простить? Быстрое
прощение есть поощрение!
Я не знал, что Мура способна произносить афоризмы.
- Мы сами создали из Глеба кумира. А теперь обвиняем его в том, что он
не оказал сопротивления и двинулся по лестнице славы. Которую мы ему
проложили! - возразила Наташа. - И теперь вновь сами ее прокладываем...
- Что ты имеешь в виду? - обострила свой облик Мура.
Наташа, ничего не ответив, с плохо скрываемой грациозностью покинула
"Уголок" моего имени.
Но я-то знал, что и кого она имела в виду.
- Какая-то всепрощенка! - Мура опять осталась без всякого внешнего
облика, а с одним лишь презрительным заострением. - Ничего не случилось, -
объявила она. - Баба с возу - кобыле легче!
То, что Мура сравнила себя или всех нас с кобылой, на меня не
подействовало.
- А кто "баба"? - с плохо скрываемым гневом спросил я, вспомнив, как
грубо употребил это слово мой брат Костя. Назвать "бабой" Наташу?! Этого я и
в "Уголке" чужого имени не допустил бы, а уж в "Уголке" своего имени...