"Иван Алексеев. Глеб" - читать интересную книгу автора

Веки у Глеба напрочь отсутствовали, глаза на время сна попросту
отключались, будто в голове его прятался рубильник. Чик - и темнота. Потому
он не расцеплял слипшиеся, магнитившиеся друг к другу веки, но включил глаза
с таким же трудом. Долгое, тягучее пробуждение сопровождалось беспрерывным
взволнованным шипением и стрекотом Адама. Утвердив на себе внимание
окончательно проснувшегося друга, тот застыл подбоченясь, распаляя
любопытство. Потом смилостивился и раскрыл причину своего волнения, а также
способ с помощью которого он разыскал Глеба. Он взлетел. Конечно, полет его
еще значительно отставал от идеала, но некий барьер остался позади, а
дальнейший прогресс зависел только от наличия времени, все равно имевшегося
в избытке. Друзья отметили событие величайшим обжорством, а затем, после
продолжительного отдыха, затеяли веселые игры, гоняясь в воздухе друг за
другом, пока все вокруг не погрузилось в ночную тьму. Заснули друзья
прижавшись один к другому, счастливые. И сны их были прекрасны.
Вернув себе крылья, Адам вернул и старые привычки. Ягодная диета его
уже не радовала, и однажды он принес Глебу мяса, так любимого им раньше. И
тогда Глеб понял, что пора им уносить ноги из этой страны, не дожидаясь пока
их отловят и отрежут вместе с руками глупые головы, которые вряд ли
восстановятся. Он привел друга к входу в туннель, для того ужасному, и
коварно втолкнул его, ничего не подозревавшего, в черный зев. Адам яростно
зашипел, забился в дыре, но Глеб пихал его своим телом, стойко терпя тычки и
пинки, до тех пор, пока не сожрали черные стены остатки света, а силы его не
иссякли в драке. И Адам, не умевший обижаться, пополз вперед, отдавшись на
милость злодейке-судьбе.
Рок недобрый не заставил дожидаться своих проявлений. Неожиданно, как
молния в безоблачный день, из стены туннеля вырвался яркий до боли в глазах
свет. Он на мгновенье замер, а потом помчался на друзей, становясь все ярче,
все ближе. Глеб не видел из-за спины Адама, что же происходит впереди, но по
тому, как тот сжался, он понял, что друг в ужасе. И верно, холод белого,
всепроникающего света неизвестной природы вселял безудержную панику. Свет
принес с собой леденящую, липкую паутину, реальную или навеянную, не понять.
Она облепила друзей, забилась в рты и глаза, склеила руки и ноги, а затем
куда-то поволокла, ослепленных, обездвиженных, обесчувственных.
Выбросив друзей на поверхность, в густосплетение огромных лишайников,
паутина растаяла, померк и свет.
Глеб с Адамом лежали на матраце из резиновых губчатых веточек, как
невесомые листья на водной глади. Сходство усиливало сознание того, что от
земли, от дна, их отделяла пятиметровая толща, с трудом ими преодоленная.
Свод черного неба, хотя и ясного, но почти лишенного звезд, а оттого
всасывавшего в себя, дышал на них недобро и чуждо. Временами кромешную тьму
прочерчивали едва уловимые мазки свечения прорывавшихся в атмосфере
космических гостей элементарных частиц материи. Изредка, китом в сельдяном
косяке, виднелся огненный хвост далекого метеора. И ничто больше не мешало
тьме, а зловещее шуршание растительного моря отзывалось омерзительными
мурашками.
И только рука друга смягчила ужас ночи, долгой, проведенной в бредовой
дремоте.
Утро, сырое, промозглое, затянуло небо серыми тучами, бросавшими вниз
тяжелые, редкие, знобящие, капли. Лишайниковое море открылось взору, ровное
и бесконечное. Воздух непривычного состава свистел в отяжелевшей груди.