"Любовь Алферова. Пещера отражений (Фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

честолюбие двигательной силой...
Сева стыдливо, украдкой покосился на выпуклую колонну пьедестала,
заменяющую ноги этому говорливому внутреннему образу. Собеседник
перехватил и разгадал его взгляд.
- Конечности тут ни при чем! Ногами двигать всякий дурак сумеет, были
б ноги. Ты, вон, как реактивный за девчонкой мчался. Вот и попал в
западню. А моя сила в целеустремленности. Я, и только я, могу вывести тебя
назад. Сейчас ты замурован, похоронен заживо. Пойми же, наконец, как
опасно наше положение!
- Если ты из моего, так сказать, воображения, то почему же я вижу,
осязаю, слышу тебя? - взялся было рассуждать Авдотьев. - Нет, это
наваждение...
- Не время выяснять подробности и причины. Да, я стал зримым в
магнетическом поле этого старого склепа. Пещера может выкинуть штучку и
пожестче. Неровен час наши сущности сольются здесь воедино - и тогда уж ты
забронзовеешь на пьедестале, станешь недвижим. Оставь сомнения. Надо
спешить!
Сева, наконец, внял. Его охватило храброе воодушевление.
- Что я должен делать? Говори! - властно потребовал он.
- Запомни! - торжественно ответил бюст. - Во всем полагаться только
на меня. Ты взваливаешь меня на плечи, а я указываю дорогу. И не вздумай
отвлекаться на обманчивые видения пещеры. В них погибель.
Пришло время действовать. Авдотьев развернулся, пятясь приблизился к
двойнику, и тот увесисто улегся у него на спине, обхватив руками за плечи.
Согнутый под тяжестью Сева двинулся, ковыляя по ухабам и осыпям подземного
коридора. Ступни то и дело подворачивались на острых камнях.
Бронзово-плотский седок велел ему покуда идти, не сворачивая. И вскоре
Сева убедился, что они на верном пути. Стены подземного лаза постепенно
раздвигались, проход становился шире, уже не ощущалось промозглой сырости,
воздух делался все горячей, словно палило солнце. И света, желтого,
мутного, прибавилось. Вот и под ноги пошла стелиться плотная, влажная
земля, точно утоптанная дорога, чуть орошенная дождем. Жара донимала.
Авдотьев задыхался, пот клейко полз по лбу, капал с носа. Он вышагивал
неуклюже, глядя себе под ноги. В ушах шумело.
- Ой! Гляньте! - прорезая этот шум, раздался вдруг неподалеку
визгливый бабий крик. - Гляньте, согнулся в три погибели! Кто ж это,
горемычный?
- Учитель наш. Гексамерон Месопотамский! - отозвался мальчишечий
голос - ломкий, звонкий и язвительный. Всеволод Антонович узнал разгильдяя
и двоечника Подпружинникова из шестого класса.
- А что это он тащит? - не унималась любопытная бабенка.
- Хе, чурбак зачем-то на спину взвалил! - ответил на сей раз
грубоватый, прокуренный, осипший баритон.
Севе, ступавшему, как портовой грузчик с мешком по трапу, становилось
все больше не по себе, но он помнил наставленья своего седока.
"Ишь, голоса разыгрались! Шалит пещера", - подумал он, не поднимая
головы.
- Да не чурбак, не чурбак у его! - скандально завопила вдруг какая-то
старуха. - Памятник с погоста утащил, охальник! Святотатство, люди добрые!
- Да не горлань ты, баба Дуня! Он его в другую сторону прет. Как раз