"Марианна Алферова. Золотая гора" - читать интересную книгу автора

Ты просто учуял бизера, как собака чует сырое мясо. Потому что часть
Иванушкинского разума ты выпил, скотина!
- О, Великие огороды! - патетически воскликнул Шустряк. - Один
глоточек, мизерный глоточек на пробу... И знаете, что мне досталось?
- Мне на это плевать! - заорал Бетрей. - Но я советую тебе схорониться
так, чтобы ни одна мышь не отыскала. Если не хочешь, чтобы Мишаня проверил
тебя на всхожесть.
Шустряк сник, как картофель на морозе.
- На два дня, - смилостивился Бетрей. - А дальше можешь вновь прорасти.
Но без глупостей.
Шустряк исчез мгновенно. И почти сразу господин Бетрей понял, что
совершил ошибку.

Глава 9. НА ЗОЛОТОЙ ГОРЕ.

Иванушкин остановился посреди обширной, плотно убитой ногами площадки.
Мишка-Копатель велел своим спутникам подождать, а сам направился "выяснять
обстоятельства". Копатели расселись на ломаных пластмассовых ящиках и
принялись закусывать самодельной колбасой, хлебом и зеленым луком. Из
милости угостили и Иванушкина. Но тот почти ничего не смог проглотить.
- Жмыхуешь, браток, - сочувственно похлопал его по спине один из
копателей. - Срок подходит, значит...
"Не срок еще, нет"! - хотел крикнуть Ив, но сдержался.
Он огляделся. Перед ним, осев на один бок, возвышалась Золотая гора. По
цвету, конечно, не золотая вовсе, а черная, с серым и белым крапом, изрытая
множеством нор. Справа от Иванушкина лепились один к другому и уходили вдаль
холмики лежалого мусора, примыкая к хребту Больших помоек. Слева к площадке
подходила дорога, разбитая колесами наземных "мусорок" и залитая водой. За
нею лежало поле, вспоротое Траншеей, и в эту Траншею копатели опускали
жмыхов. Тех, кто уже дозрел. "Сажали" или "прикапывали", выражаясь языком
копателей. Иванушкину все время хотелось сказать "хоронили". Только что
пришла "мусорка" и выплюнула из своего чрева целую гору тел. Многие еще
шевелились и, как черви, поползли в разные стороны. Копатели их не трогали,
позволяя поползать напоследок - так силы кончатся быстрее. Двое копателей
вытаскивали из груды созревших жмыхов и укладывали на земле рядком, следом
ходил третий с толстым затрепанным журналом и, сличая номера, проверял,
плачено копателям за прикопку или нет...
- Лучше всего в Клетки идти, - рассуждала Дина с набитым колбасой
ртом. - Там с благословением и песнями хорошо получается. А наши дураки
сидят в огородах до последнего, пока не созреют, за грядки морковные
держатся. Не соображают, что с любым ошибка выйти может. Перепутают
что-нибудь и вместо Траншеи в печку сунут. А у Трашбога точно траншея, это
гарантируется...
"Ничего не осталось, - подумал Иванушкин, - ни добра, ни зла, ни
черного, ни белого. И даже грань между жизнью и смертью исчезла".
"Неужели это я это подумал? - изумился Иванушкин. - Неужели еще могу?"
Не то, чтобы мысль была какая-то замечательная, но само ее появление
говорило, что мозг еще действует, и в жмыхи Иванушкину рановато.
"Господи, какие раньше мысли-то в голову приходили! Какие идеи! А я все
отдал! Выбросил, как на помойку!" - ужаснулся Ив.