"Данте Алигьери. Монархия " - читать интересную книгу автора

одном, а это может быть не иначе, как тогда, когда он всецело подчинен
единому правителю, что очевидно само собою. Следовательно, род человеческий,
подчиненный единому правителю, в наибольшей степени уподобляется Богу, а
потому в наибольшей степени отвечает божественному намерению - чтобы все
было хорошо и превосходно, как было это доказано в начале настоящей главы.

IX. Далее, хорош и превосходен всякий сын, который в той мере, в какой
позволяет ему его природа, следует по стопам своего совершенного отца.
Человеческий род есть сын неба, совершеннейшего в любом своем деянии, ибо
человека рождают человек и солнце, согласно второй книге "Физики"27

. Следовательно, человеческий род оказывается в наилучшем состоянии,
когда подражает чертам неба в той мере в какой позволяет ему его природа. И
так как все небо во всех своих частях, движениях и двигателях регулируется
единственным движением, т.е. движением сферы Перводвигателя28

, и единственным двигателем, каковым является Бог, что с полнейшей
очевидностью обнаруживает человеческий разум, и так как уже было выведено
путем правильного силлогизма, что род человеческий оказывается в наилучшем
состоянии тогда, [c.34] когда управляется единственным правителем, как
единственным своим движущим началом и единственным законом, и как
единственным движением, в своих собственных движущихся началах и движениях,
то представляется необходимым, чтобы для благоденствия мира существовала
монархия, или единственная власть, именуемая империей. Об этом воздыхал
Боэций, говоря:

О род людской, будешь счастлив,

Коль любовь, что движет небо, станет

Душами людскими править29

.

X. Всюду, где может возникнуть раздор, там должен быть и суд30

, иначе несовершенное существовало бы без того, что придает ему
совершенство, а это невозможно, коль скоро Бог и природа всегда даруют
необходимое. Между любыми двумя правителями, из которых один вовсе не
подчинен другому, может вспыхнуть раздор, и они или их подчиненные могут
быть виновными, что само собой очевидно. Следовательно, их должен рассудить
суд. И так как один не ведает другого, так как один другому не подчиняется
(ведь равный не подвластен равному), должен быть кто-то третий, с более
широкими полномочиями, главенствующий над обоими в пределах своего права. И
он или будет монархом, или нет. Если да, мы имеем то, что требовалось
доказать; если же нет, у него, в свою очередь, будет равный ему вне пределов
его [c.35] правоспособности, а тогда вновь будет необходим кто-то третий. И
так получалось бы до бесконечности, чего быть не может; следовательно, нужно
дойти до первого и высшего судьи, чье суждение прекращает все раздоры либо
косвенно, либо непосредственно, и это будет монарх или император.