"Шокан Алимбаев. Бебе в пробирке [NF]" - читать интересную книгу автора

годы.
Посеребрились виски. Карие глаза, которые в молодости были неотразимы,
смотрели сейчас враждебно и утомленно.
"Три месяца этого дьявольского напряжения, - сочувственно подумал
Сараев. - Невольно скрутишься..." И вслух добавил:
- Я внимательно следил за вашими опытами, Беке. Прогрессивная
общественность Запада сравнивает их с тем страшным ударом, который в XVI
веке был нанесен церкви гелиоцентрической системой мира Коперника. Эта
оценка - наша национальная гордость, Беке... Кстати, покажите мне этот
нашумевший эмбрион.
Профессор вздрогнул и непонимающе посмотрел на друга. Потом, видимо,
смысл слов, сказанных Сараевым, дошел до него, потому что он горько
улыбнулся и концом своей трости указал на большой инкубатор из
плексигласа. Сараев подошел к нему и стал рассматривать эмбрион. Он был
уже довольно большой.
Его непомерно развитая голова, маленькое сморщенное личико, на котором
неопределенными пятнами намечались глаза, зачаточные ручки и ножки,
толстая пуповина, соединявшая его крохотное тельце с искусственной
плацентой, вызывали какое-то странное чувство фантастичности явления. Это
существо с намечающимися уже признаками пола казалось удивительно
уродливым, хотя Сараев отлично знал, что ничего уродливого в этом
трехмесячном эмбрионе не было.
- Он... он двигается?
- Двигался. - Профессор мрачно улыбнулся. - Но теперь он никогда не
будет двигаться...
Сараев вопросительно посмотрел на профессора. Глаза его сверкали
странным огнем.
- Уже сутки, как я оборвал его жизнь, вчера, на рассвете... Еще никто
не знает об этом... - упавшим голосом проговорил Бупегалиев. Лицо его
побледнело, острые скулы обозначились резче.
- Вы остановили свои опыты, Беке?... Не может быть!...
Профессор не отвечал.
- А ваши исследования? А наука? Разве вы забыли, что от вас с
нетерпением ждут конца ваших исследований? - невпопад сыпал от волнения
Сараев. Он не мог еще постичь всю суть происшедшего факта.
- Основные цели наших исследований достигнуты успешно, Сараев. -
Профессор нахмурил лоб, сдвинул густые брови, и в эту минуту его
аскетическое лицо стало неумолимо суровым. - Да, достигнуты успешно,
Сараев, - жестко повторил он. - Эмбрион жил и развивался в течение трех
месяцев. Ни в одной лаборатории мира не достигнуто еще ничего подобного.
Реальной стала возможность получать неограниченное количество зародышевых
тканей для пересадки на человеческие организмы любого возраста. Открылись
перспективы уничтожения наследственных и врожденных уродств еще в
эмбриогенезе.
Появилась надежда преждевременной борьбы с такими страшными болезнями,
как рак и лейкемия. Наконец стало возможным регулировать пол
возрождающегося к жизни зародыша. Разве не хватит для меня и этих
исследований? - Профессор с укором взглянул на друга, и где-то далеко в
глубине его карих глаз мелькнуло что-то похожее на горечь.
Сараев подошел к другу и положил ему на плечо большую тяжелую руку.