"Юрий Алкин. Исцеление" - читать интересную книгу автора

захлестнувшая дальнюю маленькую страну на берегу Средиземного моря, с
которой его, казалось бы, не связывало ничего. Как они могут так жить? -
думал он о людях ходящих по улицам Тель-Авива и Иерусалима. Ведь то, что у
нас произошло один раз, у них случается через день. Разница только в
масштабе, и то, принимая во внимание размеры стран, не так уж она и велика.
Но как они могут так жить? Каждый день ездить на работу, играть с детьми,
ходить в гости, делать покупки... А потом читать об очередном месиве из рук
и ног, которое появилось там где ты или кто-то из твоих близких побывал
только сегодня утром. Неужели, к этому можно привыкнуть?
Сам он привык лишь к одному: к ежедневной порции новостей. Он понимал,
что это увлечение зашло слишком далеко, несколько раз даже пытался
избавиться от этой привычки, но все безрезультатно. Как магнитом его тянуло
обратно - к словам, складывающимся в вести об изуродованных телах и судьбах.
И самое обидное было то, что он подозревал, даже знал, что же именно так
влечет его к этим заголовкам. Но это было настолько стыдно, настолько
неловко, что он никогда не решался заглянуть глубже в себя. Потому что там,
в глубине таилась облегченно-радостная мысль: 'Не Синди... не детей... не
меня...'
И вот теперь, первый раз чуть ли не за год он провел два дня без
новостей, без страхов, без ноющего, словно загноившаяся рана, беспокойства.
Он взглянул на Синтию, ласково поправил на ней одеяло, поймал себя на мысли
о том, что уже забыл, когда видел ее такой безмятежной, и, стараясь не
шуметь, направился в ванную.
По дороге на работу он смотрел новыми глазами на город - так как не
смотрел уже давно. И утренняя городская суета уже не казалась ему
бессмысленным копошением муравейника за секунду до того, как на него
наступит нога забавляющегося мальчишки. По улицам тек обычный людской поток,
и зеркальные стены небоскребов не покрывались в воображении зияющими черными
дырами. Вдоль тротуара медленно и важно вышагивала лошадь, везя за собой
бутафорский прогулочный экипаж с сияющей молодой парой. Он почтительно
отсалютовал им из машины пока стоял на перекрестке, получил в ответ милую
улыбку девушки и подумал что жить, оказывается, не так уж плохо.
Весело здороваясь с сослуживцами, Дэвид взял почту, взлетел на второй
этаж, кивнул подвернувшемуся шефу ('да, да, я уже полностью здоров, эти
простуды приходят и уходят за два дня') и радостно вошел в кабинет. Утреннее
чувство легкости не уходило, наоборот оно даже усилилось. Впереди был день
работы, которую он, пожалуй что, даже любил до прошлого сентября, потом
вечер с семьей, Синтия, которая за эти дни помолодела лет на десять... Жизнь
постепенно обретала нормальные черты.
Он быстро прослушал накопившиеся сообщения, сделал несколько звонков и
занялся почтой, которой для двух дней накопилось на удивление много. Так,
это мусор, это мусор, это отдам Гленну, пусть он с этими нытиками
разбирается, снова мусор, этому надо ответить лично, это... хм, а кто это,
собственно говоря, такие? Он повертел в пальцах продолговатый белый конверт
с названием какой-то организации и аккуратно написанным адресом. 'Давиду
Бейли'. Посмотрим, посмотрим. Нож скользнул по бумаге, оставляя за собой
тонкую линию разреза, и из конверта появился плотный белый лист. Давид с
удивлением посмотрел на испачканные снежной пыльцой пальцы, ощутил
непривычный сладковатый запах, чихнул и автоматически развернул лист.
'Умри!' - коротко гласила косая, твердо выведенная надпись. И тогда за горло