"Грант Аллен. Башня Волверден (ужастик)" - читать интересную книгу автора

совершенно в ее духе, видите ли: этакий современный упырь, выродившийся
вампир! и от тел ее покойников, погребенных в церкви Волверден, ни одна
живая душа ее не прогонит.


II


К ужину Мейзи надела белое атласное платье в стиле ампир с завышенной
талией, низким вырезом и цельнокроенным корсажем: по-детски трогательная
простота покроя изумительно шла к ее нездешней, странной красоте. Девушка
имела немалый успех.
После ужина настал черед "живых картин". В качестве постановщика и
режиссера выступал некий прославленный член Королевской академии, а
актерами явились по большей части приглашенные гости.
Первая картина, как Мейзи узнала из роскошной программки, называлась
"Дочь Иеффая". Воспроизведению подлежал тот трагический эпизод, когда
обреченная дева покидает отчий кров вместе со своими прислужницами, дабы в
течение двух месяцев оплакивать свою чистоту в горах, прежде чем
исполнится страшный обет, принуждающий Иеффая послать дочь на костер.
Мейзи подумала про себя, что для праздника сцена эта чересчур
торжественна и мрачна. Но знаменитый Академик питал склонность к такого
рода тематике, и композиция его, вне всякого сомнения, была исполнена
исключительного драматизма.
- Настоящая симфония в белых и серебристых тонах! заметил мистер Уиллс,
известный искусствовед.
- Как ужасно трогательно! сказали большинство юных девушек.
- Слишком уж напоминает россказни старой Бесси, верно, милочка? тихо
шепнула миссис Уэст, наклонившись к девушке со своего места, через два
ряда от Мейзи.
На сцене, чуть сбоку, перед самым занавесом, стояло пианино.
Перерывы между картинами заполнялись песнями, которые, со всей
очевидностью, подбирались в строгом соответствии с
торжественно-мистическим настроем картин. Актерам-любителям обычно
требуется много времени на подготовку, так что музыка оказалась весьма
уместна; во всяком случае, задумано было неплохо. Но, размышляла про себя
Мейзи, неужели устроители не смогли подобрать для рождественского вечера
песню повеселее, чем "О, Мэри, ступай и позови коров, и позови коров, и
позови коров, к песчаным дюнам Ди". Ее собственное полное имя было Мэри;
именно так девушка подписывалась в официальных документах, и тоскливое эхо
последней строчки, "Домой ее не жди", неприятно звенело в ее ушах вплоть
до самого конца вечера.
Вторая картина называлась "Принесение Ифигении в жертву".
Постановка не оставляла места критике.
Исполненный сурового достоинства отец, стоявший рядом с погребальным
костром, по виду нимало не растроганный; жестокие лица жрецов; трепещущая
фигура обреченной царевны; равнодушное любопытство и пытливый интерес
героев в шлемах, наблюдающих за происходящим для них принесение
девственницы в жертву было не более чем тривиальным эпизодом ахейской
религии все было аранжировано Академиком-режиссером с непревзойденным