"Вуди Аллен. Шутки Господа" - читать интересную книгу автора

вырастает шерсть и с неслышным рычанием рвутся наружу клыки питекантропа. В
короткой, но содержательной беседе я рассказал Тиффани Шмидерер много
интересного об астрологии и других, не менее значительных материях, -
лозоходстве, филиппинских хилерах и снежном человеке.
Всего через несколько часов последний лепесток ее нижнего белья
бесшумно скользнул на ковер, и, почувствовав, что сейчас растаю,
расплавлюсь, испарюсь, я внезапно запел национальный гимн Германии. То, что
мы делали потом, не повторить никому и никогда, разве только воздушным
акробатам под куполом цирка.
И началось.
Изобретение алиби для Олив. Вороватые свидания с Тиффани. Постоянное
чувство вины перед женщиной, которую я люблю, но при этом трачу все силы бог
весть на что. В сущности - на пустую неваляшку, от малейшего покачивания
которой я терял голову, как на хорошей гильотине. Я предавал женщину своей
мечты исключительно ради животной страсти вроде той, что обуревала Эмиля
Яннингса в "Голубом ангеле".[17] Один раз я сказался больным и попросил Олив
сходить на Брамса с ее мамой, потому что обязан был смотреть по телику "Все
в твоих руках" - идиотский каприз повелительницы моей страсти. Там, видите
ли, сегодня будет Джонни Кэш.[18] Правда, покорно отсмотрев программу, я был
по-царски вознагражден. Тиффани устроила в комнате полумрак и вознесла мое
либидо на альфу Центавра. В другой раз я рассеянно сказал Олив, что иду за
газетами, а сам стрелой пролетел семь кварталов до Тиффани, вскочил в лифт,
и, на мою удачу, он застрял. Как загнанный ягуар, я метался по клетке,
висевшей между этажами, не в силах ни утолить бешеную страсть, ни вернуться
домой в правдоподобный срок. Освобожденный наконец какими-то пожарниками, я
на обратном пути лихорадочно сочинял невообразимую историю с участием двух
грабителей и лох-несского чудовища.
Но мне повезло: когда я вернулся, Олив уже спала. При своей врожденной
порядочности она не могла даже помыслить, что я способен изменить ей, и,
хотя мы бывали близки все реже и реже, я старался экономить силы, чтобы хоть
отчасти удовлетворять и ее. Но чаще, проклиная себя, нес что-то про
усталость, про трудный день, и она верила мне с простодушием ангела. Шли
месяцы, и положение становилось невыносимым. Я все больше напоминал существо
с картины Мунка "Крик".
Вставшая передо мной дилемма была поистине ужасна, любезный читатель!
Предполагаю, впрочем, что она сводит с ума многих моих современников.
Невозможно обрести все, что хочешь, в единственном существе противоположного
пола. Что же делать? С одной стороны - зияющая пропасть смирения. С другой -
презренная низость измены. А может, все-таки правы французы? - может,
идеальный вариант - иметь и жену, и любовницу, разделив свои потребности
между ними? Зная Олив, я не сомневался, что при первой попытке предложить
такой расклад она заколет меня своим изящным зонтиком. И опускал руки, все
глубже погружался в отчаяние и подумывал о самоубийстве. Я даже приставил
дуло к виску, но в последнее мгновение дрогнул и выпалил в воздух. Пуля
прошла сквозь потолок, и мнительная миссис Фигельсон из квартиры над нами
провела пасхальные каникулы на крыше книжного шкафа.
Но однажды ночью случилось чудо. Внезапно с удивительной ясностью,
какую обычно приписывают воздействию ЛСД, я понял, что надо делать. Накануне
вечером мы с Олив были на премьере восстановленного фильма с Белой Лугоши. В
решающей сцене Лугоши, который играет безумного ученого, при вспышках молний