"Светлана Аллилуева. Двадцать писем к другу" - читать интересную книгу автора

новостей, сенсаций, и каждый хочет первым узнать последнюю новость, -
каждый в Москве. Это и есть ритм современной жизни.
А здесь тихо.
Вечернее солнце золотит лес, траву. Этот лес - небольшой оазис между
Одинцовым, Барвихой и Ромашково, - оазис, где не строят больше дач, не
проводят дорог, а лес чистят, косят траву на полянках, вырубают сухостой.
Здесь гуляют москвичи. "Лучший отдых в выходной день", как утверждают радио
и телевидение, - это пройти с рюкзаком за плечами и с палочкой в руках от
станции Одинцово до станции Усово, или до Ильинского, через наш
благословенный лес, чудесными просеками, через овражки, полянки, березовые
рощи. Три-четыре часа бредет москвич лесом, дышит кислородом, и - кажется
ему, что он воскрес, окреп, выздоровел, отдохнул от всех забот, - и он
устремляется снова в кипящую Москву, заткнув увядший букет луговых цветов на
полку дачной электрички. Но потом он долго будет советовать вам, своим
знакомым, провести воскресенье, гуляя в лесу, и все они пойдут тропинками
как раз мимо забора, мимо дома, где живу я.
А я живу в этом лесу, в этих краях, все мои тридцать семь лет. Неважно,
что менялась моя жизнь и менялись эти дома - лес все тот же, и Усово на
месте, и деревня Кольчуга, и холм над ней, откуда видна вся окрестность. И
все те же деревеньки, где берут воду из колодцев и готовят на керосинках,
где в доме за стеной мычит корова и квохчут куры, но на серых убогих крышах
торчат теперь антенны телевизоров, а девчонки носят нейлоновые блузки и
венгерские босоножки. Многое меняется и здесь, но все так же пахнет травой и
березой лес - только сойдешь с поезда - все те же стоят знакомые мои
золотые сосны, те же проселки убегают к Петровскому, к Знаменскому. Здесь
моя родина.
Здесь, не в городе, не в Кремле, которого не переношу, и где я прожила
двадцать пять лет, - а здесь. И когда умру, пусть меня здесь в землю
положат, в Ромашково, на кладбище возле станции, на горке - там просторно,
все вокруг видно, поля кругом, небо... И церковь на горке, старая, хорошая
- правда, она не работает и обветшала, но деревья в ограде возле нее так
буйно разрослись, и так славно она стоит вся в густой зелени, и все равно
продолжает служить Вечному Добру на Земле. Только там пускай меня и
схоронят, в город не хочу ни за что, задыхаться там...
Это я тебе говорю, несравненный мой друг, тебе - чтобы ты знал. Ты все
хочешь знать про меня, все тебе интересно, - так знай и это.
Ты говоришь, что тебе все интересно, что касается меня, моей жизни,
всего того, что я знала и видела вокруг себя. Я думаю, что много интересного
было вокруг, конечно, много. И даже не то важно, что было, - а что об этом
думаешь теперь. Хочешь думать вместе со мной?
Я буду писать тебе обо всем. Единственная польза разлуки - можно
писать письма. Я напишу тебе все, что и как сумею, - у меня впереди пять
недель разлуки с тобой, с другом, который все понимает, и который хочет все
знать.
Это будет одно длинное-длинное письмо к тебе. Ты найдешь здесь все, что
угодно, - портреты, зарисовки, биографии, любовь, природу, события
общеизвестные, выдающиеся, и маленькие, размышления, речи и суждения друзей,
знакомых, - всех, кого я знала. Все это будет пестро, неупорядоченно, все
будет валиться на тебя неожиданно - как это и было в жизни со мной.
Не думай, ради Бога не думай, что я считаю собственную жизнь очень