"Борис Алмазов. Самый красивый конь" - читать интересную книгу автора

ловил себя на том, что в трудных положениях начинал думать так, словно он
ехал на норовистой лошади.
- А то, - сказал Панама, - что ты слюнтяйка: подумаешь, соревнования
проиграла! Вон Борис Степанович чуть ногу не потерял, а ничего, улыбается...
- И тут же он понял, что так у него ничего не получится. "Закидка! - сказал
он про себя. - Не с той ноги начал. Нет, тут нужно как-то по-другому. Ну-ко,
начнем все сначала".
- Ну и хорошо, хоть бы он совсем себе шею свернул!
- Эх, ты, а он-то тебя расхваливал! Говорит, какая она хорошая
девчонка, волевая, целеустремленная и красивая...
- Так и сказал?
- Так и сказал. И зря ты тогда убежала, мы еще долго сидели. Борис
Степаныч фотографии показывал, он во многих фильмах дублером работал. Юлька
внимательно слушала.
- А еще он говорил, что с тебя пример брать нужно, как ты умеешь
планировать день... - несло Панаму. - Только ведь это все неправда.
- Это почему же?
- Никакая ты не волевая, вон маленькая неприятность, и все...
- Хорошенькая маленькая... Весь мир видел, как я падала. "Фомина!
Советский Союз!" А я ляп об лед, ляп второй раз, и в третий... Как я теперь
на улицу-то выйду!
- Знаешь, а давай всей компанией пойдем. Машу позовем, Столбова. В
куче-то тебя и не видно будет. А дома нельзя сидеть - нужно прогуляться...
- А ребята пойдут?
- Да они хоть куда пойдут!
- Ну ладно, - сказала Юлька, - ты посиди здесь, я переоденусь. Панама
мысленно подпрыгнул. "А все-таки она не такая уж плохая девчонка. Но Маша
лучше, Маша умнее да и, пожалуй, красивее..." И Панама вдруг поймал себя на
том, что и Маша, и Юлька, и Столбов кажутся ему теперь, совсем другими,
будто смотрит он на них из седла. "Что это? - подумал он. - Я повзрослел?"

Глава двадцать вторая. БОЛЬШИЕ СОСТЯЗАНИЯ


- Во - видал! - Конюх протянул Игорю скребницу, всю набитую конской
шерстью. - Весна, брат! Весна! Зимняя шерсть сходит. . Весна грохотала льдом
в водосточных трубах, рассыпалась воробьиным чириканьем по садам и скверам
и, наконец, зазеленела первой травой на газонах. Пономарев разрывался между
школой и манежем. И в школе и в манеже заканчивался учебный год. Игорь
подрос, у него начал ломаться голос. Денис Платонович уже больше не зовет
его. "мальчик", а все больше "Игорь" или "Пономарев".
- Завтра у нас большие состязания, так вы уж, Игорь, придите пораньше,
поможете мне одеться.
- Есть, - отвечает Игорь. Помочь мастеру одеться перед соревнованием -
это старая традиция, такой чести удостаиваются только самые лучшие ученики.
Игорь горд и счастлив, когда на следующий день он, только что пришедший от
парикмахера, стоит в тренерской, держа вешалку с одеждой Дениса Платоновича.
Старик чисто выбрит, напудрен и завит. Он долго расчесывает усы перед
зеркалом.
- Брюки, - говорит он, не оборачиваясь, и влезает в белые узкие штаны.