"Борис Алмазов. Самый красивый конь" - читать интересную книгу автора

- А она кто?
- Как это кто?
- Ну, какая она?
- Хорошая! - твердо ответил Миша. - А что мне там сказали, что она с
нахимовцем переписывается, так это врут от зависти, что она со мной дружит.
Ну, мне в метро. Пока! - И он протянул жесткую сухую ладонь. Панама две
остановки прошел пешком. Все думал. Накрапывал мелкий дождь. Шуршали по
асфальту шинами троллейбусы, а Панама думал о Юле Фоминой. Хорошо бы
приехать к школе на коне. Только так, чтобы по всей форме. Алый сюртук,
белые брюки, высокие сапоги и рубашка с кружевами. А конь чтобы был вороной,
и белые подпруги, скромно и нарядно. Тогда бы она наконец увидела, что такое
Пономарев на самом деле. Он бы прошел кружок по спортивной площадке коротким
галопом, потом в центре свечку и прыжком через изгородь. "Да, тогда бы она
поняла, - вздохнул Панама. - А то и не замечает". Он никому не рассказывал,
что учится ездить верхом. На это было много причин. Ну, во-первых, это была
не только его. тайна, но и Бориса Степановича, тот ведь тоже никому ничего.
... А во- вторых, Панама хотел сразу всех удивить. Прийти в класс и сказать
так небрежно: "Завтра всесоюзные соревнования, кто хочет за меня поболеть -
приходите, я билеты на проходной оставлю". Все так и ахнут. А то все
"Панама, Панама", вот вам будет "Панама"! "Только когда это будет! -
вернулся он с небес на землю. - Еще и барьеры прыгать не начали, все шаг да
рысь. В других группах давно прыгают. А Денис Платонович одно, знай, кричит:
"Ноги макаронные! Спина, пятка, подбородок, локоть..." А то еще: "Что зад,
как пузырь, отставлен? Сесть под себя!" - и шамбарьером". Панама вздохнул:
"Поделиться-то не с кем. Бычун так же мучается, эх, вот Столбов был бы...
Все-таки друг". Хотя Столбов вряд ли понял бы Панаму. Он все - "я" да "я". И
болтает все время, как радио. А как Денис Платонович говорит: "Только тот
настоящий конник, для кого "я" интересно только после коня. Не будете
чувствовать лошадь - никогда ездить не научитесь. А чувствует лошадь только
тот, кто о ней постоянно думает". Как он Спицына-то выгнал! У него лошадь
стала в коридоре, сзади кричат: "Чего стал!" А Спицын коня тянул-тянул, а
потом как даст ему ногой. Денис Платонович подходит и тихо так говорит: "Вон
из манежа". Только Спицына и видели. "Вы поймите, поймите, - говорил тренер,
- лошадь слабее человека! Для человека 220 вольт - опасно, для коня - 18
смертельно. Вот говорят, громадная, "лошадиная" доза лекарства. Да чтобы
отравить лошадь, яду нужно в пять раз меньше, чем человеку! Коня можно
руками изувечить: резко голову к крупу поверни - вот и плечевая хромота.
Неизлечимый порок, хромота на всю жизнь". Панама уже много всего про лошадей
знает. Недаром у них раз в неделю теория. Два часа сидит он в классе и,
раскрыв рот, слушает удивительные истории о конях и всадниках. А Денис
Платонович мастер рассказывать. Услышанное Панаму распирает, а вот
поделиться не с кем. Он бы все Юле Фоминой рассказал. И про его мучения она
бы тоже все поняла - ведь она спортсменка. Нет, Панама не стал бы
жаловаться, а просто обидно: он так старается, ему так трудно, и никто об
этом не знает. Родителям нельзя рассказывать, а то еще, чего доброго,
запретят в манеж ходить. "Надо с Юлей подружиться", - решает Панама.

Глава тринадцатая. "НЕ МОГУ БОЛЬШЕ!"