"Борис Александрович Алмазов. Считаю до трех (Повесть) " - читать интересную книгу автора

И старуха тоже поднялась и дрогнувшим голосом ответила:
- Спасибо и тебе, Клавдий Потапыч. Ты был мне хорошим мужем, а если
не угодила чем - прости! - И она медленно и низко поклонилась старику.
- Да вы что! - закричали за столом. - Вы что, помирать собрались, что
ли? Теперь самая хорошая жизнь начнётся! Как в городе, а вы такое!
Катя вскочила и, закрыв лицо руками, кинулась из горницы. Гости
загалдели, затормошили стариков.
Вадим подошёл к Лёшке.
- Пойди посмотри, куда девочка побежала, - велел он. - Верни её
обратно.
Кусков вышел на крыльцо. Было совсем темно. Огромная оранжевая луна
поднялась над зубчатой стеной леса.
Нащупав мокрые от вечерней росы перила, мальчишка спустился во двор.
- Катя, - позвал он. - Катя... Где ты?
Две старухи гостьи спустились мимо него по ступенькам.
- Помирать не помирать, - говорила одна, - а годы наши преклонные, и
правильно Клавдий сделал, что перед всеми жене спасибо сказал.
- Правильно! Правильно! - поддакнула её спутница. - Скоро ль теперь
вместе соберёмся, да и где... Городские-то комнаты маленькие.
- Всё ж Настасья счастливая: всю жизнь с мужем прожила. А у нас пошли
как мужики на гражданскую, да так и по сю пору там...
- Я мужа-то и не споминаю, - сказала первая старуха. - Я уж его и
забыла совсем. Фотокарточку помню, а живого нет. Мне сынов жалко. Сперва
после войны часто мне снились, а теперь редко когда. На Девятое мая
приснились все пятеро. Все в военном. Я в военном-то их не видывала...
Стоят строем все с ружьями, с котомочками. Мой Сашенька всё пить просит. Я
уж и воду на перекрёсток лила, а всё не помогает... Всё снится, как из
танка высовывается да просит: "Мама, пить! Горю!"
Голоса удалились, вот уже и платки не белеют в темноте улицы, только
соловей закатывается немыслимыми трелями да красный свет падает из окон
гудящей голосами избы.
Там дед Клава наяривает что-то лихое на гармонике, в лад стучат
каблуки и сыплются визгливые частушки.
- Ну что? - спросил Лёшку с крыльца Вадим. - Где девочка?
- Наверно, домой убежала, - ответил Кусков, поднимаясь на ступени.
- Ну как? - спросил художник, раскуривая сигарету Лёшка увидел, как у
него в руках ломаются спички.
- Чего "как"? - спросил Лёшка. Первый раз ему совсем не хотелось
говорить с Вадимом. Лучше просто посидеть на крыльце, послушать соловья,
подумать...
- Как что? Хоровод.
- Какой такой хоровод? - нехотя буркнул Лёшка.
- Ты что, не понял, что это был хоровод? - удивился Вадим. -
Настоящий, понимаешь... Не какой-то там "каравай-каравай" или ансамбль
"Берёзка", а настоящий... Хотя, - добавил он, жадно затянувшись, -
"Каравай" - это ведь тоже старинный хоровод, языческий... Круг - символ
солнца. Ты задумывался, почему деревенский хлеб - это всегда круг и
лепёшка? Это - солнце, а солнце - это жизнь. С ума сойти...
"Да что он всё болтает, - досадливо подумал Кусков. - Постоял бы
молча".