"Борис Александрович Алмазов. Считаю до трех (Повесть) " - читать интересную книгу авторадобровольным действиям.
- Вот именно, - захохотал Николай Александрович. - Вот именно. А чем занимаешься? Реставрацию бросил? Пишешь? Выставляешься? - Понемногу, - сказал Вадим. - Реставрацию бросил зря! - тряхнул головой старик. - Зря! Ты у меня был самым, что называется, схватчивым! Прямо на лету всё перенимал! Как ты тогда Рембрандта скопировал! Это в четырнадцать лет! А! - Он по-птичьи завертел головой. - До сих пор горжусь! Горжусь. Значит, бросил реставрацию? Ай-ай-ай... Стой! Идём ко мне! Идём! Может, сердце-то взыграет, потянет к старому?! Как ни упирался Вадим, Николай Александрович не давал ему опомниться. - Я учитель! Меня нужно слушаться! Накажу! В угол поставлю! - кричал он, заталкивая их в какую-то тёмную проходную, потом в раздевалку, где нарядил их в белые халаты. - За мной! - И они шагнули в огромную комнату, где на длинных столах лежали ярко освещённые чёрные доски в белых наклейках. - Вот! - сказал он. - Контролечки снимем. У меня предчувствие, у меня предчувствие, что это не позднее пятнадцатого века! Лёшка никогда такого не видел. Здесь пахло химикатами, как в больнице. В огромном зале были собраны какие-то странные вещи. В основном совершенно чёрные доски и потрескавшиеся, облупленные картины. Человек в халате, с лупой в глазу, как у часовщика, макал тоненькую кисточку в пузырёк и подклеивал чешуйки краски на картине. Он работал осторожно и медленно, как хирург, сходство дополнялось марлевой повязкой на лице. Александрович. В дальнем углу мастерской, где была дверь с надписью: "Фотолаборатория", Лёшка увидел отца. Он разговаривал с парнем. - Сколько раз! - закричал, покрываясь красными пятнами, Николай Александрович. - Сколько раз говорить вам, Ованес, чтобы вы все необходимые вещи получали сами, вне стен мастерской. Чёрт знает что такое! Проходной двор какой-то, а не реставрационные мастерские. Немедленно выйдите. - Но ведь вы тоже с гостями! - буркнул Ованес. Николай Александрович выпучил от растерянности глаза. - Совершенно не могу наладить дисциплину, - сказал он Вадиму, держась за сердце. - Просто ужас какой-то. Я им говорил, что я не начальник. Нет! Назначили начальником мастерских! Ты понимаешь! Стали работы пропадать! Немыслимо, но факт! Он сел, тяжело отдуваясь. Человек в марлевой повязке молча подошёл к холодильнику. Достал минеральную воду, налил стакан и подал Николаю Александровичу. - Спасибо, - сказал тот и жадно выпил воду. - Вы хотели контрольки снимать, - сказал человек в маске. - Да! Да! Вот именно. Нервы! Нервы! И склероз крепчает. А может, ты? - Давайте, - сказал Вадим. - Давненько не брал я шашек в руки. - Хе-хе-хе... - засмеялся реставратор. - Как там Чичиков говорил: "Знаем мы, как вы плохо играете!" - Это Ноздрёв говорил, - поправил его Вадим. Они склонились над чёрной доской и принялись колдовать. Лёшка рассматривал зал. Посреди него стоял бронзовый Пётр I - его ботфорты были ростом с Кускова. В зале был |
|
|