"Борис Алмазов. Посмотрите - я расту (Повести) " - читать интересную книгу автора

но ведь Кирьянов первый драться полез, я его не трогал...
Вдруг мне на макушку легла ладонь. Большая. Горячая. Оглянулся - тётя
Паша, наша повариха, стоит.
- Ты это тут чего? - спрашивает. - Ой, да и слёзы! А ну пойдём со мной!
- Как же, - говорю, - я пойду? И же наказанный!
- Я с тебя наказание снимаю.
- Но меня же пионервожатая наказала.
- А кто, по-твоему, главнее? - спрашивает тётя Паша. - Если она забудет
горнисту приказать, так он и сам в дудку прогудит. А ежели я обед не
сготовлю? Чего будет? А? Ну пойдём, пойдём, а то обрыдался весь.
Мы прошли через лагерь, мимо длинной столовой, где девочки из второго
отряда расставляли на столах тарелки, обошли кухню, откуда пахло
замечательными капустными щами. За кухней был маленький дворик, стоял стол.
И под навесом пыхтел титан. За столом сидел дяденька в тельняшке и пил чай.
- Вот, - сказала тётя Паша, подтолкнув меня своим огромным животом к
столу. - Вот компанию тебе, Толя, привела. Штрафник. Из наказанных, значит.
- Честь и место, - сказал дяденька, подвигаясь на скамейке. - За что
взыскание?
- Подрался, - ответил я с трудом, потому что слёзы стояли совсем
близко.
- Ну-ну-ну... - Он погладил меня по голове. - Не огорчайся. Это всё
семечки. Не беда, что сейчас плохо, дай срок, будет ещё и хужее...
- Ну-ко, - тётя Паша ловко очистила огромным ножом и подала мне
здоровенную морковку, - испробуй для аппетита.
Но морковка не лезла мне в горло. Потому что нос у меня ещё хлюпал.
Дяденька словно не замечал моего настроения.
- Вот чаю попьём и будем с тобой дрова на завтра пилить. Зовут-то тебя
как?
- Боря.
- Эх, Боря, не видать бы тебе горя! - вздохнул он. - А меня дядя Толя.
Да ты не расстраивайся... Ты мне как бы в помощь пришел, а то одному пилить
не сподручно. Пила-то о двух концах. Ну, пошли. Морковку я в газетку
заверну. Потом съешь, как проголодаешься.
У маленького сарайчика земля была мягкая от опилок. Дядя Толя
вытаскивал из штабеля большие плахи, клал на козлы, и мы пилили. Когда я
уставал, дядя Толя брал топор и с уханьем колол чурбаны на белые чистенькие
полешки. Я бегал вокруг, подбирал их и укладывал в поленницу. Дрова так
приятно пахли, а дядя Толя так ловко их колол, да ещё всё время
приговаривал: "Берёза-берёза трещит от мороза... Осина не горит без
керосина", - что я скоро словно забыл, как стоял перед строем и плакал.
- Перекур!
Мы сели на скамеечку под деревом, где в землю была вкопана бочка с
водой.
Дядя Толя свернул из газеты папироску трубочкой, а я достал из кармана
морковку и стал грызть.
Над нами плыли облака, по крыше сарая прыгали воробьи, а высоко-высоко
в небе переливчато свистел жаворонок.
Хоть и большая была морковка, а сгрыз я её очень быстро. Она так и
брызгала соком, даже ладони у меня стали оранжевыми. Я вытер их о доски
скамейки, посмотрел на облака, поболтал ногами, а дядя Толя всё молчал, всё