"Михаил Антонович Алпатов. Вадимка (Повесть) " - читать интересную книгу автора

...На этот раз Вадимке никто не дал сена. На свой двор он пришел
совсем грустный, на Гнедого и Резвого старался не глядеть.
Один из обозников сказал:
- Что? Зажурился? Вот то-то и оно!.. На фронте вот дела, видать,
совсем хреновые. Придется опять пятки салом смазывать. А ежели догонят?..
Тебе, парень, совсем будет труба. Красные сочтут тебя за добровольца и
обязательно башку тебе отвинтят. И коней твоих заберут... Поневоле
зажуришься!
...А потом фронт покатился дальше на юг. Вадимка хорошо помнил, как
это началось. В тот день было тихо и пасмурно, пурга унялась. Они стояли в
станице Хомутовской. Внезапно до них донесся грохот артиллерии красных.
Такого грохота Вадимка еще никогда не слыхал. Из всех куреней люди
выбежали на улицу. Фугасные снаряды - так их называли казаки - рвались
где-то за станицей, но Вадимка хорошо видел, как высоко над землей,
ослепительно сверкнув, лопались шрапнели. Все поняли, что выдержать такое
уже нельзя. Поднялась суматоха, по тревоге штаб стал грузиться на подводы,
Вадимкину бричку завалили офицерским багажом. О сопротивлении уже никто не
думал. Последний отступ начался.
...А на Кубань пришла весна, чаще выглядывало солнышко, снег начал
быстро таять. Кубанский чернозем превратился в непролазную жижу. Кони
брели в ней по колено, еле волоча повозки, увязавшие в грязи. Когда в
Екатеринодаре переправились по железнодорожному мосту через Кубань, стало
еще труднее. Вся отступавшая армия втиснулась в две узкие линии, железную
дорогу и проселок, тесно жавшиеся друг к другу. По полотну железной дороги
шли пешие. Люди, выбившись из сил, - а среди них было много тифозных -
валились в грязь на откос насыпи. Другие шли мимо, стараясь на них не
смотреть. По проселку двигались всадники и подводы. Ослабевшие кони падали
на дороге, тонули в жидкой грязи. Их бросали или из жалости пристреливали,
повозку тоже приходилось бросать. Чем дальше уходили, тем все больше
оставалось позади брошенных лошадей и повозок, а на насыпи умерших или
умиравших людей. Вадимке было страшно. Чтобы не упали его Гнедой и Резвый,
он в станицах во время ночлега старался не только добыть для них корму, но
и отдавал им почти весь свой хлеб, который ему иногда выдавали.
- Я уж как-нибудь и без хлеба просижу на бричке. Мне-то что!
Почти после каждого ночлега утром в их обозе не досчитывались
нескольких человек - казаки убегали, чтобы сдаться красным. Людей в обозе
становилось все меньше. Вадимка сдаваться красным боялся, ему хорошо
запомнились слова обозника в Хомутовской, что его сочтут за добровольца,
отвинтят ему голову и коней заберут. А если красные догонят и сами возьмут
его в плен? Такого Вадимка не допускал - красные по непролазной грязи
двигаются ничуть не быстрее, чем отступающие. А вот если доедем до моря,
тогда что? Об этом парень старался не думать. Там видно будет!
Не один раз на станицы, где ночевал обоз, нападали банды зеленых.
Начиналась несусветная стрельба, густо посвистывали пули, в станице
поднималась паника, отступавшие превращались в бегущих. Обоз, где был
Вадимка, с возможной быстротой, какую позволяла грязь, старался выскочить
из станицы. К счастью, дело ограничивалось только этим, зеленых Вадимка
так и не видал. Его по-прежнему заботили не зеленые, а красные, которые
будут решать судьбу белых.
Но вот, наконец, добрались они до моря. На окраину Новороссийска