"Ал.Алтаев (Маргарита Ямщикова). Гроза на Москве " - читать интересную книгу автора

Блохина закивала головою.
- Приехала, государыня, сынка навестить приехала... Завтра у тебя
хотела быть...
- Не завтра, а сегодня! - топнула ногою Мария и сверкнула очами, и
вдруг, переходя в жалобный просительный тон, заговорила ласково,
растягивая слова: - Приведи Сумбеку сюда...
- Что ты, матушка-царица! - даже всплеснула руками Блохина. - Нешто
можно! Нешто так, без почета, можно?..
Мария опустила голову.
- Так княженка... Утемиш-Гирея приведи... - прошептала она с мольбою.
Постельница задумалась. Двенадцатилетний Утемиш-Гирей, бывший
казанский царь, уже семь лет как был окрещен и назван Александром. Он жил
во дворце, разлученный с матерью Сумбекой, которая не согласилась принять
православие и была насильно выдана замуж за ненавистного ей русского
ставленника Шиг-Алея. А мальчик остался в почетной неволе в Московской
земле и жил во дворце самого царя Ивана.
- Царевича Александра достать легче, - раздумчиво, молвила Блохина. -
Изволь, схожу за ним, коли велишь, только сперва приоденься; я и зеркальце
принесу.
Постельница и три сенные боярышни держали зеркальце и шкатулку,
оправленную серебром с янтарем, с резьбою на благоуханном дереве, с
зеркалом и двумя ящиками. Из серебряных ящиков вынимали они по очереди
румянец "турский ступичный знатный", и белильницы, и суремницы, и
ароматницы золотые с разными бальзамами, и хрустальное зеркало; растирали
в разных бочечках, тазиках и чашечках притирания и наводили благолепие на
лицо Марии, и каждая старалась изо всех сил, - непристойным казалось выйти
без краски к гостю, даже и к такому маленькому, как царевич Александр. И
когда лицо Марии было грубо размалевано и красота ее скрылась под густым
слоем красок, девушки закричали хором:
- Ах, и красавица же наша государыня царица! Ну ни дать ни взять
икона писаная!
На царице была уже зеленая телогрея, вся в золотых кружевах, жемчуге
и самоцветных камнях, а голову ее крепко сжимала раззолоченная кика*.
_______________
* К и к а - женский головной убор.

Скоро в светлицу собрались сенные девушки и вокруг пялец закипела
работа. И царица сидела, склонившись над своими пяльцами, но не вышивала.
Она не умела вышивать шелками и золотом затейливых узоров, как московские
девушки, а Дуня, племянница старицы Агнии, за царицу низала жемчуг и
расшивала платок, который должна была надеть в церковь Благовещения
царица.
Царица радостно вскрикнула, когда услышала мягкие шаги детских ног, и
вскочила, далеко отодвинув от себя пяльцы.
Царевич Александр стоял в дверях. Мария вспомнила разом татарскую
речь, на которой говорили при дворе ее отца, и затараторила часто-часто:
- Царевич Утемиш-Гирей... Табуг-салам*... Пришел? Я стосковалась... с
тобою только душу и отведешь. Здоров ли ты? Мать к тебе приехала? Подарков
привезла? Сказывай, сказывай... А что принес в руках? Покажи! Да никак
самострел новый?