"Генрих Альтов. Шальная компания (Авт.сб. "Создан для бури")" - читать интересную книгу автора

лет". Тут, знаете ли, нужна особая точность!
По разработанному нами плану на окончательный монтаж палеофиксатора
отводилось четыре дня. Заниматься этим должен был Мальчишка. Мне надлежало
добиться отпуска, отослать семью и организовать дачу под Москвой.
С отпуском было не так просто, но, в общем, все уладилось. Еще труднее
было достать туристические путевки для жены и сына на пароход, который
собирался полмесяца ползти до Астрахани и полмесяца обратно. Зато вопрос о
даче был утрясен пятиминутным разговором.
Тут надо рассказать о хозяине дачи, третьем участнике эксперимента.
Итак, Вениамин Николаевич Упшинский. Фамилия, хорошо знакомая многим
изобретателям. Теперь Вениамин Николаевич на пенсии, по еще не так давно в
коридорах Комитета по делам изобретений и открытий можно было услышать:
"Упшинский отказал... Упшинский уперся... Упшинский не согласен..."
Технику Вениамин Николаевич знал блестяще. Экспертом он был высокого
класса. Наизусть помнил тысячи патентных формул. Но отказывать любил.
Очень любил.
Я впервые столкнулся с ним лет двадцать назад. В ту пору я был крупным
нахалом. Мне казалось, что я осчастливил человечество, придумав спички,
которые горят красным пламенем. Тот, кто занимался фотографией, сразу
поймет, зачем нужны такие спички. Фонарь - вещь малоподвижная. Упадет
что-нибудь на пол, и ищешь в темноте. Обычную же спичку зажечь нельзя:
засветится пленка или бумага.
Кабинет Упшинского находился в самом конце темного коридора. Да и сам
кабинет был тесноватый и какой-то притемненный. Высокие книжные шкафы
стояли не только у стен, но и посредине кабинета. Стол у Вениамина
Николаевича был большой, массивный. На таком столе приятно играть в
пинг-понг. Именно об этом я подумал, впервые переступив порог кабинета. И
еще я заметил на окнах свернутые в рулоны светомаскировочные шторы. После
войны их уже можно было снять.
- Как же, как же, знаю, - добродушно сказал Вениамин Николаевич,
усаживая меня на скрипучий стул. - Между прочим, вы не изобрели ничего
такого... э... против курения? Жаль, жаль... Что ж, читал вашу заявку. Вы
уж не гневайтесь, но я вам откажу...
Он не только любил отказывать, но и умел делать это со вкусом.
Экспертиза для него была чем-то вроде игры в шахматы. Важен не только
выигрыш, удовольствие приносит и сам процесс игры.
Он курил, благосклонно посматривая на меня сквозь толстые стекла очков.
Глаз его я не видел, потому что в синеватых стеклах очков отражались
книжные шкафы. Подозреваю, что Вениамин Николаевич специально использовал
этот оптический эффект.
Кстати, внешне Упшинский с тех пор не очень изменился. Он и сейчас
такой же массивный, румяный, добродушный.
Говорил Вениамин Николаевич негромко, как бы приглушенно. Смысл его
речей клонился к тому, что практически затруднительно пропитать деревянную
основу спички составом, окрашивающим пламя в красный цвет. Спичка будет
давать то слишком тусклое, то слишком яркое пламя.
Я не перебивал его. У меня в кармане лежала коробка "красных" спичек, и
я хотел проучить эксперта.
Он говорил долго и убедительно. А потом я положил на стол коробку
"красных" спичек. И случилось чудо. Вениамин Николаевич мгновенно