"Жоржи Амаду. Капитаны песка [H]" - читать интересную книгу автора

и, быть может, даже Педро Пуля, никогда никому не завидовавший, Педро Пуля
- вожак "капитанов". Завидовали Безногому, завидовали Вертуну, который,
взъерошив свои негустые курчавые волосы, зажмурив один глаз, закусив губу,
скроив, как полагается, зверскую рожу, наводил свой револьвер то на
соседей, то на шмыгнувшую мимо крысу, то на сиявшее бесчисленными звездами
небо.
Вечером следующего дня все во главе с Безногим и Вертуном (они целый день
провозились с каруселью, помогая устанавливать ее) отправились на площадь.
Увидев это чудо, "капитаны" застыли от восторга с открытыми ртами.
Безногий давал объяснения. Вертун показал каждому того коня, на котором
скакал когда-то его крестный отец Виргулино Феррейра Лампиан. Чуть не
сотня мальчишек разглядывала карусель, а ее владелец дядюшка Франса тем
временем принимал деятельное участие в бесшабашной попойке, происходившей
в таверне.
Безногий с таким видом, словно все это принадлежало ему, демонстрировал
устройство мотора (мотор, по правде говоря, был слабосильный и
изношенный). Вертун не отходил от лошадки, носившей на спине Лампиана.
Безногий строго следил, чтобы никто ничего не смел трогать и никуда не
лазил.
- А ты умеешь запускать мотор? - спросил вдруг Профессор.
- Пока нет, - отвечал тот, скрывая досаду. - Завтра дядюшка Франса
покажет, как и что.
- Ну, тогда завтра, после закрытия, и покатаешь нас всех.
Педро Пуля поддержал его. Остальные напряженно ждали ответа. Безногий
согласился, и все захлопали в ладоши, завопили от восторга. В эту минуту
Вертун отошел наконец от Лампианова коня:
- Хотите, покажу одну штуку?
Он взобрался на карусель, дернул шнурок пианолы, и полилась мелодия
старинного вальса. Сумрачное лицо сертанца осветилось улыбкой. Он
поглядывал то на пианолу, то на своих товарищей, которые благоговейно
слушали музыку, доносившуюся откуда-то из самого чрева карусели. В эту
таинственную баиянскую ночь она звучала только для них - для нищих и
отважных "капитанов". Никто не проронил ни слова. Проходивший мимо
работяга, увидев толпу мальчишек на площади, подошел поближе и тоже застыл
- заслушался. На небо выплыла луна, озарила всех своим светом, ярче
заблистали звезды, стих рокот моря, словно и Иеманжа хотела насладиться
музыкой без помехи. В ту минуту город показался "капитанам" огромной
каруселью, на которой неслись они, вскочив на невидимых скакунов. В ту
минуту Баия принадлежала им безраздельно, и они испытывали друг к другу
братскую нежность: музыка сторицей вознаграждала их всех, не знавших ни
дома, ни тепла, лишенных ласки. Вертун забыл о Лампиане. Педро Пуля
перестал мечтать, как станет он предводителем всех воровских шаек Баии.
Безногому не хотелось броситься в море, спасаясь от тяжких снов. Музыка,
лившаяся из чрева карусели, - всеми позабытый, старинный и печальный вальс
- предназначалась только бездомным мальчишкам Баии, - им одним да еще
случайному прохожему.
Отовсюду стекаются на площадь люди. Сегодня суббота, на работу завтра не
идти, можно подольше побыть на улице. Многие предпочли бы заглянуть в бар,
посидеть в таверне, но дети тянут их на скупо освещенную площадь. Ярко
горят разноцветные фонарики карусели. Дети глядят на них, хлопают в