"Жоржи Амаду. Жубиаба (роман)" - читать интересную книгу автора

* * *

Самым странным из всей ватаги был Вириато, по прозвищу "Карлик".
Прозвали его так за низкий рост - даже Филипе был выше его, хоть и на три
года моложе. Приземистый и плотный, Карлик обладал неслыханной для своего
возраста физической силой. Грязен он был неимоверно, и никакое купание не
могло смыть с него эту грязь и запах нищеты. Он попрошайничал на улицах еще
задолго до того, как образовалась ватага. Его приплюснутая голова внушала
ужас. И для пущего устрашения он ковылял скособочившись, что делало его еще
более низкорослым и похожим на горбуна. Стоило большого труда вытянуть из
него хоть словечко, и когда вся ватага заходилась от хохота, Вириато лишь
слабо улыбался.
Но он никогда ни на кого не злился, не ворчал, если дела у ватаги шли
плохо, ел, что придется, и довольствовался окурками. Антонио Балдуино его
любил, слушался его советов и считал его самым стоящим в своей ватаге.
Днем Вириато, он же Карлик, промышлял в одиночку. Он усаживался возле
одного из домов на улице Чили, поджав под себя ноги, приплюснутая голова его
свешивалась набок. Молча он протягивал шапку спешащим мимо прохожим. И
казался архитектурной деталью парадного подъезда, возле которого он сидел,
словно трагическая статуя, церковная химера. Выручал Карлик немало. Вечером
он присоединялся к ватаге и высыпал на ладонь Антонио Балдуино все
заработанное им за день. Затем, после подсчета и раздела общей выручки,
Вириато получал свою долю, забивался в свой угол, ел, курил, спал. Остальное
время он проводил вместе со всеми: бродил по улицам, гонялся за девчонками
на пляже, дрался, плясал на карнавалах, но все это без особой охоты -
проводил время и только. Единственный из всей их нищенствующей братии Карлик
считал попрошайничество своим призванием.

* * *

Каждый день, к вечеру, Антонио Балдуино, усевшись где-нибудь в закоулке
и собрав вокруг себя всю ватагу, подсчитывал выручку. Ребята выворачивали
карманы старых штанов, извлекали оттуда мелочь, а иногда и серебро, и
отдавали вожаку.
- Ну, сколько у тебя, Толстяк?
Толстяк пересчитывал монеты:
- Пять тысяч восемьсот...
- А у тебя, Красавчик?
С чувством превосходства Филипе швырял свою добычу:
- Шестнадцать мильрейсов...
Вириато тоже спешил отдать заработанное:
- Двенадцать тысяч сто...
Подходили и остальные. Кепка Антонио быстро наполнялась мелочью и
серебром. Под конец и Антонио очищал свои карманы, прибавляя к собранному
свою выручку.
Он подсчитывал деньги с помощью пальцев. Потом вместе с Вириато
производил дележку:
- Нас девять человек, значит, по шести тысяч шестьсот на каждого. - И
он требовал подтверждения: - Как, братва, все верно?