"Жоржи Амаду. Жубиаба (роман)" - читать интересную книгу автора

любитель сигарных окурков. Господин идет, размышляя о том, что услышал от
негра. Все попрошайки в городе твердят одно и то же, но, может быть, это так
и есть? Он вспоминает их злые, голодные лица, и его охватывает страх. Он
бросает недокуренную сигару, снова застегивает пиджак и спешит в кафе выпить
и собраться с духом. Антонио завладевает окурком и разжимает кулак с
монетой. Два мильрейса серебром. Антонио весело подбрасывает монету, ловит
ее и присоединяется к группе приятелей, - они спорят о футболе.
- А ну-ка, братцы, отгадайте, сколько нам перепало?
- Пятьсот рейсов?
Антонио Балдуино звонко хохочет:
- Доллар!
- Два мильрейса?
- Клюнул, как миленький. - На лице Антонио презрительная гримаса. - Я
уж ему напел...
И все хохочут до упаду. В глазах прохожих все они - черные, белые,
мулаты - всего лишь нищие бродяги. Прохожие не знают, что перед ними -
император в окружении императорской гвардии.

* * *

Когда улицы начинали пестреть элегантно одетыми дамами в дорогих
шелках, с ослепительными улыбками на подкрашенных лицах, Антонио Балдуино
собирал свою гвардию условным свистом. Они выстраивались в шеренгу. Толстяка
выталкивали вперед: у него был на редкость жалобный голос - сразу верилось,
что человек помирает с голоду. И физиономия - идиотски застывшая, с
неподвижным взглядом. Толстяк прижимал руки к груди, делал скорбное лицо и
направлялся к проходившим мимо дамам. Он останавливался прямо перед ними, не
давая им пройти, остальные мальчишки окружали их плотным кольцом, и Толстяк
затягивал:
Подайте слепым сиротинкам,
нас семеро: мал мала меньше...
Мы, старшие, ходим и просим,
а младшие дома остались.
Отец наш - калека убогий,
а мать занедужила сильно...
Подайте слепым сиротинкам,
нас семеро, мал мала меньше,
и все от рожденья слепые...
Стараясь разжалобить слушательниц, Толстяк сам едва не плакал,
физиономия его морщилась, скорбный взгляд был неподвижен, как у слепого,
настоящего слепого, с шестерыми слепыми братишками и сестренками, больной
матерью, калекой-отцом, без крошки съестного в нищей лачуге. И он начинал
сначала:
Подайте слепым сиротинкам,
нас семеро: мал мала меньше...
Он тыкал пальцем в того, кто стоял ближе всех:
Мы, старшие, ходим и просим...
В конце он жестом пухлых рук обводил собравшихся мальчишек и взывал:
нас семеро, мал мала меньше,
и все от рожденья слепые...