"Петроний Аматуни. Голубой нуль (Сб. "Фантастика-82")" - читать интересную книгу автора

у себя под крылом, когда вместо ноющей тишины твой слух бодрит шум моторов
и когда стрелки приборов не стоят на нулях...
Клинк от души повозился в носу пилотской кабины и доложил нам
обстановку. Крылатый разбойник таранил нас "в лоб" и буквально вывернул
наизнанку все хозяйство включения зажигания, разомкнул контакты, оборвал
проводники и выключил моторы.
И вот мы одни, под крышей мира, на самом чердаке...
Конечно, мы знали, что завтра, пусть через два-три дня, нас найдут, но
все же картина не из приятных. Хлопцы мои держались бодро, а Кузнечик с
Клинком даже начали сражаться в шахматы. Продуктов у нас вдоволь.
Спали в пилотской кабине, в меховых мешках. При посадке дверь грузовой
кабины выломало, и мороз там делал что хотел.
Утро... Бондарев готовит завтрак, Матвейчук включил рацию (благо
аккумуляторы целые!) и связывался с Большой землей.
- Командир, - сказал он, - спрашивают: как самочувствие и сможем ли
продержаться еще?
- Сможем, - ответил я. - Пусть вышлют другой самолет в экспедицию...
- Они так и делают.
- Ну и отлично.
После завтрака для поддержания духа я предложил ребятам продолжить
шахматный турнир. Кузнечик полез в грузовую кабину, где он накануне
оставил доску с отложенной партией, пошарил там и возвратился с лицом,
бледным, как синоптическая карта.
- Что с тобой, парень?
- Командир, шахмат нет...
- Будет тебе. Кузнечик!
- Даю слово, командир, и там... чьи-то следы...
Я мигом вылез из самолета, глянул на снег и обмер. Веришь ли, старина,
всякая всячина полезла в голову, будто фильтры в мозгу засорились!
- Это... "снежный человек", - прошептал Бондарев, вылезая за мной.
Тогда я немного успокоился: снежный или другой, во всяком случае,
человек, а не дьявол. С пистолетами в руках мы двинулись по следам. Отошли
уже метров на пятьсот, как мой Кузнечик ойкнул и присел, а Клинк попятился
и почему-то стал умильно приговаривать:
- Кутю-кутю-кутю...
Снова меня бросило в жар. Вижу: из-за скалы выглядывают два волосатых
рыжих балбеса и наблюдают за нами. Под мышкой один из них держит нашу
шахматную доску.
Но что меня поразило более всего, так это то, что они не убегали от
нас! А ведь все, что я слышал и читал до сих пор о йети - "снежном
человеке", говорило за то, что они должны были убежать.
Стали мы ласково увещевать их на разные голоса и подходить ближе. Йети
по-прежнему не убегают, только переводят взгляды с нас на самолет, и такое
впечатление, что вид нашего самолета внушает им не страх, а, напротив,
успокаивает!
- Бондарев, - тихо говорю я, - дай-ка им свою штурманскую линейку. Она
белая, блестящая, должна им понравиться.
- Ни за что! - с достоинством произнес штурман.
- Командир, - прервал его Матвейчук, - я им лучше дам Хлеба: у меня
есть в кармане булка. Дать?