"Стивен Амброз. День 'Д': 6 июня 1944 г." - читать интересную книгу автора

как в практическом, так и в психологическом отношении". Генерал понял, как
отражаются стрессы на способности лидера принимать решения, сохранять
выдержку и уверенность, еще в Гибралтаре в ноябре 1942 г., когда заступил на
свой первый командирский пост. Невзирая ни на какие трудности, "командующий
должен поддерживать оптимизм как в себе самом, так и в солдатах, иначе
противника не одолеть", - писал Эйзенхауэр.
Эйзенхауэр считал оптимизм и пессимизм "инфекциями, которые быстро
распространяются от головы к ногам". Он был убежден, что настрой командира
"оказывает воздействие на всех, кто его окружает". Поэтому, писал генерал,
"я твердо решил вести себя и говорить с солдатами так, чтобы выражать лишь
уверенность в победе, а свои собственные пессимистические и расхолаживающие
мысли оставлять для подушки".
Эйзенхауэр никогда не разговаривал с подчиненными в манере, в которой
Роммель беседовал с майором Люком. (Конечно, у американского генерала было
больше оснований для оптимизма.) Но имелись и другие поразительные различия
между этими двумя полководцами. Роммель проявлял нетерпение, когда возникали
проблемы с материально-техническим или штабным обеспечением. Эйзенхауэр,
прослуживший в штабе почти 20 лет, хорошо разбирался в таких вопросах.
Роммель отличатся высокомерием, в то время как Эйзенхауэр стремился создать
себе имидж простого деревенского парня из Канзаса, который хочет чего-то
добиться. Роммель ненавидел итальянцев и не скрывал своего к ним
презрительного отношения. Эйзенхауэр испытывал врожденную симпатию к
британским союзникам и делал все возможное для того, чтобы с ними тесно
взаимодействовать. Роммель зачастую мог накричать на подчиненных, чем
осложнял исполнение собственных распоряжений (в этом Эйзенхауэр был ему
прямой противоположностью). Роммель вел себя как гений-одиночка, который
руководствуется только вдохновением и интуицией. Эйзенхауэр демонстрировал
качества настоящего "члена команды", организатора серьезных предприятий,
генерала, который принимал решения лишь после тщательного их обсуждения со
штабными и полевыми командирами и настраивал каждого на неукоснительное
исполнение одобренной всеми программы действий.
В ходе сражений Роммель проявлял агрессивность, свойственную человеку,
всегда готовому пойти на риск. Эйзенхауэр придерживался более взвешенной и
расчетливой тактики. Роммель выигрывал битвы благодаря искусному
маневрированию. Эйзенхауэр побеждал вследствие военного преимущества над
противником. Роммелю пришлось командовать силами, уступавшими как по
численности войск, так и в огневой мощи, и его тактика лавирования была
оправдана. Эйзенхауэру выпала судьба вести за собой армии, практически во
всем превосходящие немецкие. Вполне возможно, что генералы показали бы себя
иначе, если бы поменялись местами. Хотя в этом можно сомневаться, учитывая
их совершенно разные характеры и представления о лидерстве.
И все же, я повторяю, у них много общего. Историк Мартин Блюменсон
писал о Роммеле: "Он был требователен к солдатам так же, как к себе.
Самоотверженно работал и сражался, жил просто, целиком посвятил себя жене и
сыну". Абсолютно то же самое можно сказать об Эйзенхауэре.
У обоих сложились крепкие, счастливые семьи. В течение всей войны
каждый регулярно отправлял письма жене. Они писали о том, чего никогда бы не
сказали другому человеку: делились своими надеждами и сомнениями, жаловались
на неприятности военного бытия, выражали желание поскорее вернуться к
уютному домашнему очагу, вспоминали дни, проведенные вместе после женитьбы.