"Павел Амнуэль, Роман Леонидов. Третья сторона медали" - читать интересную книгу автора

- Вы знаете, как погиб Ноэль? - спросила она.
- Знаю то, что известно всем, - сказал я, чувствуя в этом вопросе
намек на что-то ранее не известное. - Он ушел один в пустыню и погиб
между Дарнлеем и "Королевым". Найти его не удалось.
Дженни покачала головой.
- Вот тут вы ошибаетесь. Ноэля не нашли в период Карнавала, потому
что не там искали. Он сказал, что уходит на станцию "Королев", а пошел
к Берегу Сциллы. Я знала об этом не больше, чем все. Ноэль даже мне не
говорил о своей, как вы называете, болезни. Его нашли через год, и
чисто случайно: другая буря обнажила пласт - и тело оказалось на
поверхности. Мне не показали его, пощадили. Принесли только документы,
полуистлевший этюдник и фотоаппарат с отснятой пленкой.
Я почувствовал, как все во мне напряглось. Дженни заметила мое
волнение.
- Нет-нет, это ничему не помогло. Пленка оказалась засвеченной,
только на самых первых кадрах можно было что-то разглядеть. Но и там
была пустыня, песок - и только.
- Пленка сохранилась?
- Нет, в ней ведь не было ничего ценного. Но... если вас
интересуют работы мужа... у меня есть несколько эскизов. Наброски,
сделанные угольным карандашом и, как мне кажется, но памяти.
Увидев, с какой готовностью я набросился на эскизы, Дженни Бельчер
улыбнулась. Ей, видимо, было приятно, что и сейчас работы мужа
вызывают интерес.
- Я могла бы показать еще кое-что, - в раздумье сказала она -
Может быть, тогда и вы начнете сомневаться в том, что Ноэль был
болен...
- Что же это? - насторожился я.
- Записная книжка Ноэля. Я нашла ее в вещах мужа, когда переезжала
в Ареоград. Это было уже после гибели Зюсмайера. Он-то, конечно, не
отмахнулся бы от дневников мужа. А так... Все настолько уверовали в
болезнь Ноэля, что никто не заинтересовался всерьез его записями.
Записная книжка Бельчера оказалась большой тетрадью, исписанной
размашистым почерком. Дженни разрешила мне взять ее с собой при
условии, что через неделю я ее верну.
В тот же вечер я вылетел в Эмпанарис.

Нам пришлось основательно потрудиться, прежде чем удалось
разобраться в хаотических записях Бельчера. Вот когда я пожалел о том,
что плохо знал этого человека! Что я мог сказать о нем? Ареолог,
художник. Человек с богатой фантазией. Но насколько богата эта
фантазия, я понял только сейчас, прочитав беглые заметки Бельчера о
миражах.
Марк знал Бельчера не лучше меня, даже Валлин не мог сказать о нем
ничего, кроме общих фраз...
- Вот в чем наша беда, - сказал Валлин, когда была перевернута
последняя страница тетради. - Мы привыкли в каждом явлении видеть
максимум две грани. Палка - о двух концах. Медаль - о двух сторонах.
С одной стороны - миражи, невозможность которых нам казалась
очевидной. С другой - болезнь, мнемофантом. Нужен был Бельчер, чтобы