"Павел Амнуэль. Двое" - читать интересную книгу автора

сотни миллиардов раз больше, чем в пространстве. Но все равно в атмосфере
"живые" молекулы возникнуть не могли, а в облаках - да, потому что облака
освещались голубыми гигантами с нужным распределением облучающих фотонов, а
Солнце - желтый карлик, и его энергии недостаточно.
- Ага, - я щелкнул пальцами от нетерпения, хотелось самому закончить
рассуждение, убедиться, что я был прав. - В земной атмосфере сама по себе
жизнь появиться не могла, но достаточно было небольшому числу молекул из
межзвездного пространства попасть в готовую для оплодотворения среду...
Минимальное воздействие, да? Как катализатор в химической реакции.
- Это и был катализатор, - пробормотала тетя Женя. - Без всяких "как".
Точнее, здесь правильнее говорить об автокатализе.
- Ну да, я в химии ничего не понимаю... В общем, вся атмосфера Земли
миллиарда четыре лет назад стала живой, верно? Огромная - по сравнению с
межзвездными облаками - плотность. Очень быстрое распространение живых
молекул. Сто миллионов лет для них ерунда, не время. Может, это заняло
миллиард лет или даже два.
- Больше, наверное, - сказала тетя Женя.
- И что же это было? - у меня разыгралась фантазия, я представил, как
над покрытой вулканами Землей несутся багровые тучи, и ветры дуют, как
хочется этому огромному, единственному, невидимому существу. Океан
лемовского Соляриса, только не жидкий, а газообразный, и такой же по-своему
мудрый, способный осознать себя.
- Солярис, - сказал я. Тетя Женя кивнула.
- Да, похоже.
- Николай Геннадьевич читал Лема? Тетя Женя покачала головой.
- Разве что в тайне от меня, - сказала она. - Дома у нас, конечно, есть
Лем. В семидесятых выходила книжка в издательстве "Мир", там было два
романа - "Солярис" и "Эдем". Не помню уже, где я купила. В магазинах
фантастику было не достать... Кажется, в институте на какой-то конференции в
фойе продавали. Когда Коля сказал о разумной атмосфере, я ему посоветовала
прочитать "Солярис". Он поглядел на обложку, что-то ему не понравилось, и он
читать не стал. "Там о чем? - спросил. - О физико-химических свойствах или о
мучениях главного героя, который не может решить семейные проблемы?" "В
основном, о мучениях героя, конечно, - сказала я, - это же художественная
литература". "Да ну", - сказал Коля и поставил книжку на место.
- Так и не прочитал? За столько лет?
- Не прочитал. А в кино мы ходили. Был фестиваль фильмов Тарковского,
уже после его смерти, кажется, в "Октябре". И я Колю вытащила.
- Конечно, ему не понравилось, - буркнул я.
- Нет. Особенно когда в ведре с краской изображали океан. Коля начал
смеяться так громко, что я с ним прямо в зале поругалась... Нет, не
понравилось.
- Почему Николай Геннадьевич это не опубликовал? - спросил я. - Хорошо,
не в научном журнале. Есть популярные, "Знание-сила", например.
- Ну да, - иронически сказала тетя Женя. - Серьезный ученый публикует в
несерьезном журнале свои бредовые идеи... Кстати, не думаю, что там взяли
бы. Для них важнее всего авторитеты. Коля - авторитет в космологии. В
космогонии - нет. Это все равно как если бы он написал фантастику.
- Ну и написал бы! - воскликнул я. - Разве известные ученые не писали
фантастику? Обручев, "Плутония", до сих пор помню. А Ефремов! Азимов, Хойл!