"Павел Амнуэль. В полдень за ней придут" - читать интересную книгу автора

их не только он, но и специалисты из аналитического отдела. Он мог себе
представить, что они думали, когда им попадались такие, например, фразы:
- Ну что вы, сэр, мы с сестрой обычно прятались от дрондов под столом в
буфетной, потому что он такой длинный, и скатерть на нем до самого пола, и
никакой дронд туда не пролезет, а если пролезет, то запутается крыльями в
складках материи, потому что, знаете ли, сэр, у дронда хотя и тощая шея, как
у дяди Чарли, но зато длинные мохнатые крылья, как у мышиного короля, нет,
не того, который с хвостом и живет в подвале, а того, что висит на стропилах
вниз головой и ждет, когда мимо будет пролетать птичка, чтобы ее тут же
поймать и съесть, они все такие прожорливые, мышиные короли, я имею в виду,
и совершенно не стесняются, хотя крылья у них все-таки мохнатые, не такие,
как у подданных, вы знаете, подданных я очень не люблю, более противных
созданий я не видела, их можно...
И так далее до бесконечности. Прервать монологи этой девицы можно было
только одним способом - открыть книгу Кэрролла и начать читать с любого
места, хоть с конца, хоть с начала, хоть с середины. К счастью, в библиотеке
Гуантариво, где, вообще-то, книг было меньше, чем фильмов на лазерных
носителях, Штейнбок нашел оксфордское издание "Алисы в стране чудес" и
"Алисы в Зазеркалье" с иллюстрациями Тенниела и на третий день их с
женщиной-девочкой посиделок вытащил книгу, положил на стол, открыл на
странице с изображением Безумного чаепития и спросил:
- Узнаете?
Алиса, произносившая в это время нескончаемую речь о пользе
арифметических упражнений для придания лицу естественного природного цвета,
замолчала, увидев себя рядом со Шляпником и Соней, повернула книгу и долго
смотрела, широко раскрыв свои фиалковые глаза, а потом сказала:
- Господи, сэр, так все и было на самом деле. Вот только...
Лицо ее при этом стало задумчивым, а взгляд - отрешенным. Что означало
ее "вот только..." Штейнбок, к сожалению, не узнал, потому что, произнеся
эту фразу, Алиса (Эндрю) надолго умолкла, книгу не отдавала, но страниц
почему-то не перелистывала, а смотрела только на положенную перед ней
картинку. Она смотрела в книгу, а Штейнбок - на нее. Что общего было между
этой женщиной и изображенной на рисунках девочкой? Разумеется, волосы.
Конечно, взгляд. И ничего больше, но все равно сходство казалось доктору
поразительным.
Штейнбок отобрал у нее книгу, и Алиса тихо вздохнула, думая о чем-то
своем, далеком, и, пока она находилась в этом переходном состоянии, он задал
ей вопрос из списка, составленного Джейденом. Что-то вроде: "Кто из ваших
коллег согласился на предложения, на которые согласились вы?" - глупый, на
его взгляд, вопрос, с чисто психологической точки зрения, но доктор задавал
его всякий раз, и всякий раз Алиса реагировала по-разному, что и заставляло
Штейнбока повторять вопрос с той или иной интонацией, надеясь на то, что
триста восемьдесят шестой ответ окажется, наконец, таким, на какой
рассчитывал майор.
Обедали и ужинали они вместе - еду им приносили в комнату, где они
проводили почти весь день, - и за едой никаких разговоров не вели. Алиса
была девушкой воспитанной, ела молча и тщательно подбирала крошки. Штейнбок
следил за ней исподлобья, и что-то с ним в эти минуты происходило: хотелось
обойти стол, сесть рядом, взять ее руку в свою... И что?
В пятницу Бржестовски вообще не пришел открывать их посиделки, то ли